Не хочу больше оглядываться назад.

Хочу смотреть только вперед, как когда-то…

— У меня все хорошо, — с вежливым равнодушием отвечаю я, глядя прямо на него.

— А так и не скажешь, — замечает он, — Глаза грустные.

— Они у меня всегда такие, — мягко парирую, — Выражение лица такое.

— Не думаю…, - качает головой и смотрит так, что мне становится не по себе, — Впрочем это совершенно не отменяет твоей красоты. Ты стала еще прекрасней.

Боже, какой сладостный пафос!

Меня сейчас просто стошнит.

Зачем, спрашивается, он мне все это говорит?

Я так похожа на дуру?

— Игорь, ты пришел сюда что бы вести светскую беседу? — раздраженно интересуюсь я, — Боюсь, тебя разочаровать: я на работе и время у меня ограничено. Может уже перейдем к делу?

— Хм…, - недовольно хмурится он, — Какая ты деловая стала.

— Обычная я стала. Ты ведь по поводу Дарины пришел?

— Не только, — загадочно улыбается он, — О ней я тоже хотел с тобой поговорить.

— Так я тебя слушаю. Можешь задать все интересующие тебя вопросы.

Он начал издалека.

Сначала долго мы обсуждали тему болезни его матери.

Все оказалось банально: инсульт, как когда-то было у моей мамы.

Оказывается, у Антонины Михайловны много лет был сахарный диабет в очень агрессивной форме.

Что ж… по крайней мере теперь понятно почему она такая злая всегда. Диабет в первую очередь разрушает нервную систему, медленно убивая клетки.

Страшная на самом деле болезнь.

Врагу такого не пожелаешь.

Сердце на пару мгновений сжимается от жалости к женщине, которая когда-то была моей свекровью, но я мысленно одергиваю себя. Меня-то она в свое время не пожалела. Прошлась по мне своими брендовыми сапогами и продолжила со своим сыном жить припеваючи. Отчего я теперь должна ее жалеть?

— Прогнозы пока непонятны, но я готовлюсь к самому худшему: уже присматриваю сиделку. К тому же Дарина… Она была полностью на попечении матери.

— Странно у вас все, конечно, — качаю головой я, — А как же ты и Влада? Это же ваш ребенок. Ваша ответственность.

— Ты пойми, Оль, я все время на работе, а Влада… она не в себе последнее время.

— В смысле? Она приезжала ко мне на днях и казалась вполне нормальной.

Это, конечно, если опустить ее глупые угрозы и ревность.

Но Владка всегда была такой темпераментной.

Было бы удивительно обратное.

— Мы с Владой разводимся, — внезапно признается Игорь, — Дарина после развода останется со мной.

— Ого! — невольно вырывается у меня удивленный возглас, — А Влада сама об этом знает?

Спросила и тут же прикусила себе язык. Вот ведь дурочка любопытная.

Тебе оно нужно?

Нет.

Пусть там как хотят, но Даринку, конечно, очень жалко…

— Конечно, — Игорь поднимает на меня полный грусти взгляд, — Знаешь, я уже давно понял, какую ошибку совершил, женившись на Владе. Ты — самое лучшее, что было в моей жизни.

Еще несколько лет назад услышав эти слова от него, я была бы рада. Ничто так не тешит женское самолюбие, как слова бывшем о том, что он сожалеет о вашем разрыве.

Сейчас же я чувствую лишь неловкость и все больше разрастающееся в груди раздражение.

— Игорь, — в упор смотрю на бывшего мужа, — Зачем ты мне все это говоришь? Меня совершенно не касаются ваши отношения с Владой. Единственная тема для обсуждения — это диагноз твоей дочери. Но пока что у меня складывается ощущение, что на Дарину вам всем глубоко наплевать. Очень печально…

Во время моей отповеди он не сводит с меня пронзительного взгляда.

— Ты права, — внезапно соглашается он, — Я виноват. Я так сильно виноват перед ней… и перед тобой тоже. Прости меня, Оля. Я столько ошибок совершил.

Меня его неподдельная искренность внезапно обезоруживает.

Простить?

Его?

— Ты уверен, что тебе нужно мое прощение? — тихо спрашиваю его, — Ты прекрасно жил без него много лет. Что изменилось?

Внезапно он подрывается со своего места и в одно мгновение оказывается рядом со мной… на коленях.

Хватает за руки и жмется лицом в сведенные ладони.

— Оля… Олечка. Я так по тебе тоскую. Прости… прости меня…

Совершенно не ожидав такого резкого вторжения в мое личное пространство, я лишь растерянно смотрю на темную макушку, склонившегося мужчины, и изумленно выдыхаю:

— Игорь, что ты делаешь? Немедленно прекрати этот цирк. Встань с колен. Слышишь?

Пытаюсь вырваться, но не тут-то было.

Он лишь сильнее стискивает мои руки, и я все же со злостью отпихнув его, подскакиваю со своего места.

Игорь молниеносно выпрямляется, и мы оказываемся друг напротив друга.

Он шумно дышит и смотрит.

И во взгляде его столько всего намешано.

Какой-то невыразимый букет эмоций.

И меня это пугает до полнейшего остолбенения. Тело словно наливается тяжестью, мышцы парализует.

Игорь резким выпадом, хватает меня за предплечье, будто хочет удержать на месте и медленно приближает лицо.

— Оля…, - тянется, словно за поцелуем.

Не знаю, чем бы это могло закончится, если не внезапный скрип двери.

Спасибо несмазанным петлям и нашему завхозу, который их, собственно, не смазывает.

Этот противный звук приводит меня в движение, и я резко отклоняюсь от бывшего мужа, стремительно увеличивая между нами расстояние.

— Ольга Николаевна?!

На пороге стоит не кто-то, а Павел Петрович собственной персоной.

По его невозмутимой физиономии невозможно понять видел ли он нас с Игорем.

С другой стороны, я не обязана перед ним отчитываться.

— Добрый день, Павел Петрович, — натягиваю на лицо скупую улыбку и опасливо, по дуге обхожу застывшего точно памятник Игоря, — Вы что-то хотели?

— У вас прием? — подергивает бровями мужчина.

— Д-д-а, — чуть запнувшись киваю, — Но мы уже закончили.

Главврач, подозрительно прищурившись, оценивающе