— Ты мне нравишься, — ответил Александр, — мне с тобой хорошо. Даже думаю, что нам с тобой следует наладить совместную жизнь — гражданским браком пока, а там будет видно. Но клятв в любви с моей стороны больше не будет никогда и никому. Прости. Слишком уж многое перетерпела моя душа…

Она не ответила. Просто решила сменить тему разговора: — А помнишь, что мы с тобой пять лет назад пережили?

— Помню, — ответил Александр, — хотя вообще-то ещё не прошло пяти лет со времени тех событий. Ну да ладно. В любом случае, как такое забудешь?! Если честно, я до сих пор ещё не отошёл. Всё это время, после тех событий, неприятные сны заставляют кожу покрываться липким потом и мурашками…

Вероника вздрогнула и прижалась к Саше:

— А я всё ещё посещаю психолога… Мы с тобой теперь знаем, что вот именно такая хрень, ранее существовавшая лишь в жутких снах, всяческих байках, сплетнях и сказках, как выяснилось, обитает в нашем реальном мире по-настоящему. И наши с тобой друзья — бывшие одноклассники это знают… — Вероника вздохнула и на её глазах вновь появились слёзы. Она подкорректировала свою мысль: — Точнее — знали.

— Полиция до сих пор ищет… Расследует. — Размышлял Александр вслух.

— И никаких виновников не нашли и не поймали. Лишь обнаружили в той деревне растерзанные трупы наших с тобой друзей и обескровленные трупы множества жителей села Марьино… Мы-то с тобой видели, как всё было на самом деле.

— Ну ты же понимаешь, что расскажи мы с тобой всем, как всё было на самом деле — нас двоих бы просто стопроцентно в психушку упекли. — Ответил ей Александр.

Вероника задумчиво кивнула.

Слова Вероники навеяли на Александра неприятные воспоминания, от которых стало не по себе. Неприятные — мягко сказано. Саша вздрогнул. Сердце чуть ускорило бег. Он крепче обнял Веронику (хотя никогда её не любил и любить не будет, говоря об этом открыто и без стеснений), и на душе стало чуть спокойнее — совсем немного… капельку, но тем не менее спокойнее. Сонное состояние Драговцева на какое-то время исчезло полностью. В сновидения он в эту ночь погрузился, но они (эти сновидения) уже в который раз за пять последних лет отнюдь не были сладкими и приятными. И в эту ночь, что они с Вероникой проводили в гостинице, Саше вновь снилась та самая встреча бывших одноклассников почти пятилетней давности, о которой напомнила Вероника. Он вздрагивал во сне, даже что-то тихо бормотал (хотя сон лежащей рядом Вероники это не нарушило), а его дыхание временами учащалось, будто ему не хватало воздуха. Тело покрывал липкий пот.

* * *

Ну что же, отмотаем события в данной истории почти на пять лет назад во времени и посмотрим, что же такое довелось пережить Александру Драговцеву и Веронике Кошкиной, что они теперь, вспоминая эти события, то и дело вздрагивают и прижимаются друг к другу, чтобы чувствовать себя более спокойно… При этом они больше не надеются на чудеса, полицию и вообще осознают, что нынешний окружающий мир и населяющие его люди — это лишь ширма, а они вдвоём (Александр и Вероника) осведомлены о том, что там находится за этой ширмой. Они вдвоём — будто последние люди Атлантиды, единственные оставшиеся в живых, дожившие до наших дней и знающие, что там, так сказать, на самом деле произошло и как всё было…Ну, это, конечно, грубое сравнение, но тем не менее.

В нашем мире, если человек является свободолюбивой личностью, то шаблонные узурпирующие личностную волю и подминающие под себя сознание людей системные устои и навязывания являются ни чем иным, как всего лишь препятствием для настоящей гуманистической глобализации. Быть анархистом в сердце и душè — это не ярлык, символизирующий античеловечность, но индикатор сильного духом субъекта с несломляемым характером. При этом, тот, кто полностью отрицает нынешнее общество и считает нужным его «перевоспитывать» и «переделывать» либо «отменять вовсе», поскольку оно «часто действует в соответствии со своим наименьшим общим знаменателем» — этот кто-то всего лишь очередной революционеришко, но никакой не анархист (между этими понятиями есть большая разница). Человек в этот мир приходит из ниоткуда (такова априори объективная реальность окружающего мира — вне зависимости от личностных убеждений, религии, философии и т. д) и однажды уходит в никуда. Зачем перечёркивать жизнь здесь и сейчас в угоду мифической «судьбе» и мифическому будущему? И уж тем более ты не перечеркнёшь прошлого, которое является частью твоего существования. «Здесь и сейчас» и «здесь и сейчас в прошлом» останутся с тобой навсегда — и неважно, встречал ли ты в прошлом или в настоящем свою одну — единственную настоящую любовь, с которой в итоге тебя разъединил этот мир, отправлялся ли в потрясающее путешествие в другую часть мира, которое останется в твоей душе навсегда, либо хоронил близких тебе людей — всё оставляет на твоей душе и в твоем сознании отпечаток. Хороший либо плохой, положительный либо отрицательный отпечаток. И никакое мифическое будущее не способно творить какие-то там «чудеса», оно не сможет создать более настоящую реальность, чем та, которая уже есть. Почти десятилетие назад у Саши умер отец. Папе стало в очередной раз плохо с сердцем, «скорая» вновь отвезла его в больницу. На следующее утро Саше поступил звонок на мобильный и сообщение о том, что папу не удалось спасти. Александр как-раз был в пути, за рулём, направляясь с работы домой, когда данный звонок поступил, с сообщением о смерти отца и выражением соболезнований от врачей. Александр сказал «спасибо» и положил трубку. Не разревелся и, можно сказать, практически не дрогнул, а в спокойном состоянии доехал домой. Папа чувствовал себя плохо на протяжении долгого времени, и врачи при осмотре не прогнозировали ничего хорошего. Поэтому надеяться на какие-то там «чудеса», веру в «судьбу» и внезапную милость небес… К чему? Зачем? Чтобы сделать себе красивую рекламу в глазах окружающего общества и системы — мол, «смотрите, какой я ОХУЕННЫЙ! Я, как и вы все, дурачки улыбающиеся, во что-то тщетно, подобно хрупкому, маленькому насекомому, возомнившему себя мощью, верю и на что-то надеюсь в нашем мире!..». Ну и зачем это? Чтобы не быть самим собой, а кем-то —