увидела, как к её столику подошёл парень. Он сел за столик.
— Привет, красавица. — Услышала Вероника.
Она расправила касающиеся плеч чёрные волосы и мягко ответила:
— Привет.
— Прости, что решил нарушить твои одинокие посиделки, но позволь пригласить тебя на танец?
— Извините, я сегодня не в настроении для танцев. Хочу просто побыть одна.
Незнакомец взял Веронику за руку:
— Ну как же ещё мужчине суметь правильно пересечь ту самую грань, когда он хочет привлечь к себе внимание понравившейся ему женщины? Понимаешь, о чём я?
Лицо девушки стало более хмурым. Она уверенно ответила:
— Думаю, прежде всего не стоит устраивать детский сад из той или иной ситуации…
Мужчина обречённо закрыл глаза, однако, как выяснилось, эта обречённость была лишь маской и наигранностью. На его лице возникла неопределённая улыбка, от которой Веронике стало немного не по себе.
— Зачем же так, милая? Хотя… думаю, я пока ещё не в полной мере включил всё своё обаяние. — В его руке блеснул кнопочный нож с выскакивающим лезвием. — Танец мне ты всё же подаришь. Я настаиваю.
Он поднёс лезвие ножа к щеке девушки. В глазах Вероники были теперь уже откровенное презрение и холод по отношению к её непрошеному кавалеру, а также — страх.
— Она же сказала Вам, молодой человек, не стоит устраивать детский сад. — Раздался спокойный и холодный голос полноватого, рослого субъекта мужского пола, вклинившегося в беседу.
Нахальный незнакомец, пытавшийся приставать к Веронике, поднялся из-за столика и стал угрожать ножом вклинившемуся в разговор здоровяку:
— Ты что, чувак, давно не получал пару-тройку полосок от лезвия ножа на своё серьёзное лицо? Хочешь?
— Нет. — Всё также спокойно и холодно ответил вклинившийся, непоколебимо глядя хулигану в глаза. — Но, в любом случае, это было бы не столь неприятно, как проглатывать кирпич и получить сотрясение мозга, столкнувшись мордой со столом…
— Что ты мелешь, придурь?!..
В качестве ответа оппонент резким движением ладони нанёс парню, держащему кнопочный нож, точный, но не очень сильный (чтобы не убить) удар по горлу. Тот, выронив нож, схватился за горло, выпучил глаза и стал хрипеть, шатаясь и задыхаясь после удара в кадык. В то же мгновение здоровяк — защитник Вероники ещё одним резким движением руки схватил хулигана за голову и приложил его ею об столик. От удара пиво Вероники перевернулось и разлилось по столу. Девушка резко поднялась со стула, глядя на корчившегося на полу хулигана, который только что угрожал ей ножом. Затем она перевела взгляд на здоровяка-брюнета и обратилась к нему:
— Сашка! Это ты?!.. Ты так и не научился тому, что с людьми можно говорить и по-другому, более дипломатично, а не только применять силу…
— С людьми можно говорить по-разному. — Ответил Саша. — В зависимости от ситуации, и от того, насколько с тобою они ведут себя вежливо. Пойдём, — молвил он, наблюдая вокруг взволнованные (а где-то испуганные и взбешённые его выходкой) лица посетителей заведения. — Идём, Вероника, я тебя провожу. Пока не пришлось с кем-нибудь тут ещё вступать в диалог. Хватит пока и одной покалеченной морды.
* * *
Александр остановил автомобиль у гостиницы. Вероника сидела на переднем пассажирском сиденье. Она смотрела на Сашу задорно, с улыбкой.
— Где твой мотоцикл? Он ещё жив? — Спросила девушка.
Александр кивнул:
— Жив. Только на данный момент в ремонте.
— А эта машина?.. — Вероника окинула беглым взглядом салон авто.
— Напрокат взял. — Кратко объяснил он.
Она дотронулась до его левой руки, провела по его безымянному пальцу, на котором был серебряный перстень с изображением черепа:
— Прошло уже столько лет, а у тебя на пальце по-прежнему серебряное рокерско-байкерское кольцо с черепом, а на шее — толстая серебряная рокерская цепь с медальончиком «анархия»… Ты до сих пор тащишься по панк-рок и рок-музыке, слушаешь своих любимых «Короля и шута», «Алису» и «Гражданскую оборону»… Помнится, тебя ещё в школе, в старших классах считали и звали бунтарём. Бунтарём, которому не нужна команда. По-прежнему являешься убеждённым анархистом по жизни…
Саша ухмыльнулся:
— Ты даже не позабыла, какое у меня в школе прозвище было… Не позабыла о моих жизненных интересах и убеждениях. А помнишь, меня все обзывали «толстым» и «пончиком» из-за лишнего веса? — он иронично постучал по своему полноватому телу и улыбнулся.
— Я многое о тебе помню. Ну а полноватость… подумаешь. У кого-то есть немного лишнего веса, у кого-то его полный недобор, и этот кто-то скрепит своими обтянутыми кожей костями при ходьбе. И в обоих случаях есть как свои плюсы, так и минусы. Это нормально. Это жизнь… — Улыбнулась Вероника. Она придвинулась к Александру и нежно обняла его, одарив долгим страстным поцелуем в губы.
В номере гостиницы Саша и Вероника занимались страстным сексом. Вероника крепко прижимала Александра к себе, сладко стоная под ним. Затем они поменялись позициями, и она оказалась сверху, на Саше. Он ласкал её красивые мягкие груди, водил руками по её не тощему и не полному, а средних размеров, телу… Вероника тоже ласкала полноватое тело Саши, дарила Саше красивые, сладкие слова, наслаждаясь проникновением Александра в неё. Позже, после секса, они лежали на постели — расслабленные и в объятиях друг друга.
— Можно спросить? — Вероника нарушила затянувшуюся тишину. — Прошло уже очень много времени, но тем не менее.
— Конечно. — Сонно произнёс Александр.
— Ты всё ещё испытываешь чувства к той, своей, которую называл своей истинной любовью?
Саша молчал.
— Ведь она уже давно разделяет жизнь с другим мужчиной. — Продолжала тем временем Вероника. — Не является ли твоё самоистязание в данном случае предательством по отношению к самому себе?
— Ты не пробовала делать карьеру психолога?.. Подозреваю, что у тебя бы хорошо это получилось.
— Перестань. Я серьёзно. — Легонько шлёпнула Вероника его по плечу.
— Понимаешь, Верунчик, — начал Александр, — настоящая любовь в жизни любого человека может быть лишь одна. При этом ты либо получаешь рядом с собой на всю жизнь своего любимого человека, либо на всю жизнь получаешь урок. Всё остальное касаемо данной тематики — лишь жизненные будни и красивые, но глупые слова и рассуждения.
— То есть, то, что как бы есть между нами с тобой — это, по-твоему, лишь жизненные будни и красивые, но глупые слова и рассуждения… — Голос Вероники прозвучал с какими-то синкретическими нотками: то есть, в нём слышались и уточнение, и обида, и обречённость, и робкая надежда на то, что сердце Саши когда-нибудь всё-таки перестанет быть куском льда в ответ на её (Вероники) сильные, истинные чувства к Саше.
Александр молчал.
— Хотя я понимаю, о чём ты говоришь. — Тихо продолжала Вероника. Она закрыла глаза,