— Наверное, — продолжала тем временем чародейка, которая, судя по всему, была практически одержима Аварисом, раз уж могла говорить о нем с таким упоением, — только наставница знает его достаточно хорошо, но она не спешит распространяться.

Выслушав девушку, я не смогла сдержать смешок.

— И что смешного? — на удивление спокойно поинтересовалась черноволосая чародейка.

Но отвечать я ей не собиралась.

«Знает достаточно хорошо», — повторила я про себя ее слова, после чего у меня вырвался очередной смешок.

Хотелось бы с ревностью воскликнуть, что ее наставница не знает и десятой доли того, что я знаю о нем. Но я так и не произнесла ни единого слова. Возможно, я не хотела еще больше предавать доверие Авариса, рассказывая его тайны. Но это не было правдой.

«А знала ли я его тайны?», — спросила я сама себя.

Ведь на самом деле я не сказала ни слова, потому что сама не была уверена, что знала его достаточно хорошо.

Сколько бы я ни пыталась, я не смогла вспомнить ни единого момента, когда Аварис посвящал бы меня в какие-то свои дела. Я даже не помню, чтобы хотя бы раз заставала его за работой, если не считать нашего совместного пребывания в крепости ведьмаков. Но даже тогда мы были порознь. Он занимался своими делами, а я просто бесцельно бродила по крепости.

Каждый раз он уводил тему в сторону, чтобы не посвящать меня в свои дела. Тогда мне это даже льстило. Я по глупости думала, что он не хотел меня нагружать лишней информацией. Или же просто избегал тем самым осуждения с моей стороны.

И только при Шеале он никогда не отвлекался от работы. Несколько раз я становилась свидетелем того, как они о чем-то оживленно разговаривают или даже спорят. Меня это не смущало, я оправдывала все отношениями «учитель-ученица».

Пожалуй, только сейчас я начала понимать, что все эти умалчивания и переводы тем были ничем иным, как недоверием. Недоверием ко мне.

И только Шеала была удостоена чести знать обо всех делах своего учителя. Только ей позволялось присутствовать при процессе работы или очередного эксперимента. Только с ней он мог поделиться своими мыслями и обсудить их. И все это без опаски быть осужденным.

Мне вспомнились слова Шеалы, которые она сказала во время нашего последнего разговора: «Он такой, какой есть». Я думала, что эти слова были ответом на мою попытку изменить Авариса. Но, похоже, я ошибалась. Это была простая и искренняя мысль о том, что она готова принять его любым, в то время как я отчаянно пыталась гнаться за образом, который выстроила себе сама.

Я вдруг с удивлением почувствовала, как в горле встал ком, а от обиды перехватило дыхание. И обида эта была направлена на саму себя. В погоне за образом я не замечала всего остального. В моих попытках изменить Авариса, вернуть его прежнего, я забыла, что он и раньше не был воплощением доброты. Но почему-то тогда я была готова смириться с этим, оправдывая все идущей в то время войной.

А сейчас я оказалась неготовой к жестокой действительности. И своими действиями я фактически сама оттолкнула Авариса. И что бы я сейчас не попыталась предпринять, все будет бесполезно. Доверие уже было подорвано, дальнейшие попытки могут только ухудшить отношения вплоть до становления врагами.

Хотя последнее звучало слишком нереалистично. Ведь для этого надо, чтобы меня воспринимали всерьез. А тот факт, что он выпустил меня из сферы своего контроля, указывал на обратное. Заковать в цепи и приказать какой-то чародейке не спускать с меня глаз — непохоже на серьезное отношение. Ведь, будь все иначе, я бы уже была мертва.

И даже если мне удалось бы сбежать, добраться до Авариса у меня не получилось бы. Я никак не смогла бы к нему переместиться, потому что не знаю координат. Построить портал в мир эльфов тоже было чем-то из ряда нереального, как и попытка пробиться через армию эльфов.

Подобное осознание позволило мне расслабиться и как-то грустно и тихо рассмеяться.

«Мы сами творцы своей судьбы», — вдруг вспомнилась мне фраза, что как нельзя лучше описывала мое положение.

Я собственными действиями привела себя туда, где сейчас находилась. И все, что мне оставалось, только поудобнее улечься на выделенной койке и ждать, когда все это закончится. Ждать и надеяться, что после всего мне хотя бы удастся с ним поговорить. К тому же…

— И все-таки, — вдруг надо мной нависла чародейка и стала задумчиво рассматривать оковы, — странно, что он ограничился простыми оковами. Они ведь даже не из двимерит…

Она решила прикоснуться к объекту своего интереса. И стоило ей только коснуться оков, как чародейку моментально ударила ветвистая молния. Девушку отбросило на несколько метров и еще немного проволокло по земле.

«К тому же, он явно предусмотрел возможность побега», — закончила я собственную мысль, слушая ругань чародейки, которая пыталась подняться с земли.

* * *

Аварис.

— Я все предусмотрел, — успокоил я Региса, который вдруг решил поинтересоваться судьбой предательницы. — Если ей попытаются помочь, то их будет ждать неприятный сюрприз.

— И все же, если ей удастся сбежать? — все еще настаивал на своем вампир.

— Тогда остается надеяться, — спокойно произнес я, наблюдая, как небольшая стая гулей, сотканных из Тьмы, разрывает очередного бедолагу эльфа, — что ей хватит мозгов не прорываться сквозь армию эльфов к Вратам Миров. Хотя для начала ей нужно будет еще выбраться из темницы, куда ее закинет, если оковы спадут раньше установленного срока. Или ты хотел узнать, не убью ли я ее, если она попытается помешать?

Я повернул голову и, приподняв одну бровь, вопросительно посмотрел на кровососа. Тот в ответ лишь махнул рукой.

Пока мы вели праздный разговор, вокруг нас разворачивалась самая настоящая бойня. Моя небольшая армия монстров буквально разрывала несчастных эльфов, которые с удивлением отмечали, что их оружие бесполезно против тварей Тьмы.

Единственными, кто мог дать хоть какой-то отпор этим тварям, были эльфийские маги. Но и у них не выходило надолго задержать наше продвижение. Тот же древний леший, даже когда он еще был духом леса, являлся достаточно опасным противником как для ведьмаков, так и для чародеев. Сейчас же он и вовсе практически на равных противостоял эльфийским