Глава 19

 Я зачем-то приехала на работу. Поскольку смена была не моя, то я не спешила в салон, а села на лавочке в сквере напротив.

 Что же такое творится? Почему всё так складывается, что проще удавиться, чем разгрести этот комок неприятностей?

 Влад. Мама. Теперь ещё Марк подложил свинью всей квартире, продавая комнату неизвестно кому.

 Я спрятала лицо в ладонях и согнулась пополам. Летний ветерок касался незаметно кожи, словно тонкий шёлк. Я даже не подумала захватить с собой кофту. От лёгкого этого дуновения у меня по телу бродили мурашки.

 Что за беспроглядная непруха-то? Сколько, интересно, она продлится?

 А может, ну его, просто переехать в отдельную съёмную квартиру? Конечно, тогда откладывать на ипотеку вообще не получится, и я без Валерии Ивановны не справлюсь, но зато не будет вот этой пороховой бочки. Зато я смогу спать спокойно, а не дёргаться от каждого шороха или звука.

 Я так себя накрутила, так погрузилась в собственные мысли, что не услышала, как на скамейку кто-то присел, но знакомый голос вырвал меня из размышлений.

 — Второй день замечаю, что вы не в свою смену всё равно приходите на работу, — медленно произнёс Илья, и я подняла на него глаза. Красивый. Вообще, красивые люди по утрам вызывают одно желание — придушить таких правильных. Я вот после бессонной ночи с кругами под глазами, немытыми волосами в хвостике выглядела рядом с Ильёй настоящей бродяжкой, но всё же смогла колко заметить.

 — А вы вообще тут не работаете, но второй день подряд приезжаете, — голос у меня был слабый и надломленный. Илья посмотрел на меня пристально, подмечая общую помятость, но вместо уточнения обстоятельств, по которым я пребывала в таком плачевном состоянии, спросил:

 — Вам тоже кажется это странным?

 — Однозначно. Чувство, будто бы вам заняться больше нечем, — я распрямилась и облокотилась на спинку скамейки.

 — Ну, может, мне просто нравиться сюда приезжать? Сестру навещать, на сотрудников смотреть, — он опустил глаза на свои ладони и тихо закончил: — Одну сотрудницу…

 Я тяжело вздохнула и покачала головой. С одной стороны, вот оно сидит — решение моих проблем, а с другой… Ну кем я после этого буду? Я перешагну через себя и свои принципы. А может, мать права и никому не нужно моё чистоплюйство?

 Да нет. Она вечно глупости говорит, не хватало только мне начать их делать, но было так соблазнительно… Вот просто попросить Илью о помощи, но тогда в случае того, что всё пойдёт наперекосяк, можно смело увольняться из салона. Конфликт интересов, чтоб его.

 — Вы завтракали? — спросил Илья, снова выдёргивая меня из мыслей. — Я вот нет, просто не успел, торопился. Хотите блинчиков?

 Аглая, не надо соглашаться. Не стоит. Ещё болит по Владу, но я встала со скамейки и направилась к парковке. Илья шёл следом и изрядно меня нервировал. Наверно, где-то очень глубоко внутри он мне нравился чуть больше, чем просто собеседник, потому что я выпрямила спину и расправила плечи.

 Кофейня была через пару улиц от салона. В чайнике на столе был вишнёвый чай с мятой. Он переливался багровым в белой чашке, и я цедила его маленькими глотками, пытаясь согреться изнутри. Выходило плохо. Илья пил кофе и наблюдал за мной. Обещанные блинчики ещё не принесли, и поэтому в гнетущем молчании мы играли роли хороших друзей.

 — Что у вас случилось? — спросил Илья, и я вздрогнула. — Просто расскажите. Не потому что хотите помощи, а просто…

 — А у меня всё непросто… — протянула я, стараясь не смотреть Илью и не заливаться румянцем, потому что в голове всплывали картинки нашего с ним неправильного и болезненного поцелуя. И если какая-то рациональная часть старалась избежать повторения, то другая, просто задыхаясь, кричала, что я до сих пор живая, и мне отчаянно хотелось почувствовать себя не просто живой, а ещё и счастливой. По-женски.

 Заговорила я тихо и медленно, не глядя на Илью, а наблюдая в большом окне, как машины собираются в пробку, а люди бегут на работу. Рассказывала я почти сначала. С рождения Иды. И тогда я скромно улыбалась, вытаскивая из шкатулки памяти первые перевороты на животик, шаги, короткий стишок. А потом моя улыбка блёкла, нарываясь на моменты первой сильной простуды Иды, садик и мать.

 Когда я рассказывала про сегодняшнюю ночь, голос помимо воли начал вздрагивать, а в носу противно свербило, словно вот-вот я заплачу, но Илья не перебивал. Он подливал мне в чашку чая и тоже прятал глаза, а когда я закончила исповедь, глубокомысленно заметил:

 — Мне кажется, события слишком форсированы…

 Я непонимающе посмотрела в глаза Илье. Они были серьёзными.

 У меня в голове пазлы зашевелились — слишком резко, неправильно быстро. Запищали аварийные кнопки. Я посмотрела на ситуацию под другим углом, более свежим взглядом.

 — Илья, отвези меня домой, — нервно и оттого забыв, что мы ещё не переходили на «ты», попросила я. Илья кивнул и попросил счёт. У меня внутри лихорадочно забились секундные стрелки на внутренних, только мне видных, часах. Я накручивала на пальцы волосы и следила за дорогой. Илья был так сосредоточен, что вообще не отвлекался. Я несколько раз посмотрела на него, подмечая суровый изгиб губ, щетину, жилистые руки с извилистыми бороздками вен.

 Машина остановилась во дворе, и я быстро схватилась за дверную ручку, потом обернулась на сосредоточенного Илью и, плюнув на всё, приблизилась и поцеловала в щеку. Серьёзные глаза посветлели, а морщинка между бровей разгладилась.

 — Спасибо.

 Я успела только обойти машину, когда услышала:

 — Аглая…

 Илья поймал меня за руку и поцеловал. Поцелуй был не таким как в прошлый раз. Пряным, с послевкусием вишни. Он выбил весь воздух у меня из груди.

 Глава 20

 Я живая.

 По-настоящему.

 Я чувствую, как губы Ильи прикасаются к моим. Как язык плавно раздвигает их, как в груди всё занимается пламенем, а внизу живота сладко тянет.

 Я не хочу отталкивать. Я хочу, чтобы меня любили.

 Я сама приближаюсь к Илье. Сама кладу ладони