– Если это станция, то оттуда тоже можно уехать?

От странного наклона головы контролёра я насторожился.

– Что-то вроде того. – уклончиво ответил он.

Играя в безмолвные гляделки, я не выдержал.

– ДА ДАЙ ТЫ МНЕ УЖЕ ОТВЕТ!

– У-у… Дружок, ты чего так завёлся-то? – с улыбкой спросил контролёр.

Я прерывисто дышал, моя грудная клетка, казалось, вот-вот разорвёт рубашку.

– Что за игры?! Как начать сначала? – сжав подлокотник до побелевших костяшек, я мысленно метал молнии в невозмутимого собеседника.

– Есть несколько вариантов… – тихо и осторожно начал он, от чего я забыл как дышать и подался корпусом вперёд. – Вариант первый – сойти на станции «Вечность» и пересесть в другой поезд.

Я скривился.

– Куда он тебя привезёт, ты узнаешь сам.

Я скривился так, что мне позавидовал бы любой мим – брови взмыли вверх, губы вытянулись в тугую линию, щёки пылали, ноздри раздулись.

– А второй? – севшим голосом спросил я.

– А второй… открыть глаза и проснуться. – закончил он, уничтожив меня последними словами.

Меня словно лягнула лошадь и, убедившись, что я рухнул на землю, прогарцевала на мне добрые 2 часа. Затылок горел, пальцы пошли судорогой.

– Проснуться?.. – услышал я чей-то голос. Этот голос не принадлежал мне, он был подобием человеческой тени, которая потеряла всякую надежду.

– Сон – это маленькая смерть. Каждый день больше 5 тысяч человек, заснув в постели, так и не просыпаются, а поскольку понятие времени относительно, то не имеет значения сколько времени прошло от того момента, когда ты закрыл глаза и когда их откроешь.

Понимание слов контролёра ускользало от меня. Я вроде бы был с ним, слушал, но не слышал. Меня ослепила надежда проснуться, снова начать жить!

– Что это? Свобода воли? – спросил я.

– Можно и так сказать. Однако в каждом из этих вариантов есть подвох. Глава 32

Ещё никогда я не был так сосредоточен, как сейчас. Казалось, сядь на моё глазное яблоко муха, я не шелохнусь. Я забыл дышать, моргать, облизывать пересохшие губы. Застыв в неестественной позе и вытянув шею, я приковал взгляд к улыбающемуся рту контролёра.

– В первом варианте ты начнёшь сначала, обнулишься и пройдёшь путь заново от ребёнка до взрослого человека, но вот только что тебя ждёт, ты узнаешь сам.

«Реинкарнация, ну конечно… Значит, не врали мистики насчёт перерождения души» – пронеслось в моей голове.

– Да вот только в какой семье ты родишься, в каких условиях, с какими предрасположенностями и талантами, до последнего будет загадкой.

Я подал сигналу телу расслабиться… Вышло не очень, я просто обмяк на сиденье, собрался в позу эмбриона и стеклянным взглядом уставился в стенку.

– Во втором случае, – послышался голос из-за спины, – ты проснёшься, но на тебя будет давить груз ответственности из знаний, которые ты приобрёл в этом поезде.

– Груз? – переспросил я.

– Да. Когда человеку даётся больше, с него и спрос выше. Теперь не получится жить посредственную жизнь, прожигать время впустую.

Опершись рукой о сиденье, я привстал. Тело, наконец, стало слушаться.

Развернувшись к контролёру, я замер. В любом случае, второй вариант всё ещё казался слишком хорошим.

– А как этот груз будет проявляться? – наконец спросил я.

– Стоит тебе отойти от пути самореализации духа, как тебя начнут терзать сомнения, наступит апатия, что приведёт к депрессии и одиночеству. Просто плыть по течению не получится, теперь ты станешь на путь служения.

Опустив взгляд в пол, на этих помигивающих под матовым стеклом светлячков, я задумался…

– Мне показалось или услышанное звучало как своеобразная форма рабства?

Ярослав заливисто засмеялся.

– Рабство? Ну ты дал… – отсмеявшись, сказал он. – Любой человеческий дух, приходя на землю, имеет лишь одну цель – проявить свой божественный дар. Если же его выбор в существовании, а не жизни, что ж… Тогда перед смертью его постигает волна из сожалений о том, что он мог сделать, но по вине своей лени и нерешительности не сделал.

– Всё равно звучит гадко, словно люди приходят в мир, как сошедшие с конвейера игрушки. А как же любовь к близким? Как же созерцание простых мелочей?

– Ты хорошо усвоил уроки, только вот связать воедино пучок истин не можешь. – закатив глаза, сказал контролёр. – Любовь, созерцание и простые человеческие радости – это что-то вроде смазки, без которой путь к самореализации будет полон трения об шероховатости проблем.

Поезд стал тормозить, от чего в тело снова вернулась дрожь.

– Любовь – это единственная движущая сила, без которой любой путь на долгое время невозможен. А чтобы что-то полюбить, нужно распробовать жизнь во всех её проявлениях.

Во время молчания контролёра всё отчётливее слышался звук торможения поезда.

– Как же я проснусь, если видел своё мёртвое тело в кабинете. Ты ведь сам мне его показал! – затараторил я, чувствуя, что совсем скоро поезд остановится.

– Не забывай, что ты в Фантазстане, и тут возможно всё. – ответил Ярослав и задумчиво, словно ни к кому не обращаясь, закончил. – Как и в жизни, возможно всё.

Послышались последние поскрипывания тормозных дисков и рельс.

– А если я проснусь, буду ли я помнить эту поездку?

– Как и любой сон. Что-то ты помнишь, что-то забываешь. – привставая с места, сказал контролёр. Чувствовалось, что он терял терпение.

Я встал следом и, чувствуя, что потеют ладошки, спрятал руки за спиной. К горлу подступала тошнота.

– Ну, что решил? – поинтересовался контролёр.

Живот скрутило. Задыхаясь, я быстро очертил окружность на стене и через образовавшееся окно взглянул на улицу.

От увиденного сдавило виски, в груди что-то заухало. Не в силах сдерживаться, я раскрыл рот и…

Глава 33

Комочки рыжеватой рвоты полились на холодный пол.

– Чувак!! – услышал я истошный высокий вопль.

Открыв глаза, я отлепил щёку от плитки и посмотрел вверх.

Облокотившись о столешницу с лицом, полным отвращения, на меня глядел облысевший бармен.

– Какого хрена?! – закрыв нос рукой, он пропал за барной стойкой.

Сверху на меня упал рулон бумажных полотенец.

– Я за тебя убирать не буду! – раздался раздражённый голос.

Привставая, я смахнул с губ ниточку слюны и попросил воду. Голова раскалывалась.

– Хрен тебе, а не воду.

Схватившись за барный стул, я привстал. Коленки гудели, и, сплюнув незаметно под ноги, я огляделся.

Я оказался в пустом ирландском пабе, на столах стояли перевёрнутые стулья, а в углу зала стояло ведро и швабра.

Полумрак. За стойкой послышался звук открытого крана. Через