Ну конечно… Поэтому она стояла с веником в руках и в таком виде, словно на неё стая голубей напала.

Черт возьми!

— Артем! — разворачиваюсь, но малого уже нет в комнате.

Иду по коридору, слыша жалобный скулеж.

— То папа, то теперь ты уходишь! Эвешка, открой! — говорит Артем грустным поникшим тоном, пока стучит в дверь комнаты Эвы.

Слышится щелчок, Эва открывает дверь и берет на руки Артема. Ее волосы влажные, одежда чистая, а не тот костюм молодых и пернатых. Видимо, успела принять душ за это время.

— Иди ко мне, Темушка. Я в душе была и не слышала. Давно стоишь тут?

Сердце в груди начинает истерично биться о ребра, а вскипевшая в венах кровь ударяет в голову.

Ну какой идиот. И как это исправлять теперь?

Теперь уже я, словно нашкодивший котенок, который наделал дел, и которого моськой туда ткнули, плетусь к ее комнате, потирая подбородок и подбирая в голове наиболее подходящие фразы для оправданий. Но на уме лишь такие, после которых, уверен, пойду я в лес… шишки собирать.

Так, я ж мужик. Че стоит зайти и извиниться?!

Открываю аккуратно дверь и вижу картину Репина «Приплыли»: Эва лежит на кровати, Артем лежит головой на ее животе и обнимает за талию. Она гладит его по голове и что-то рассказывает. Заметив меня, останавливается и переводит усталый взгляд.

— Уеду утром, если позволите, — произносит отстраненным голосом, что по перепонкам моим режет.

— Я хотел с тобой поговорить…

— А я не хочу, уж извините.

Этот показательный переход на «вы», когда я уже целовал и обнимал ее, дико злит. Хотя и сам виноват, но все равно бесит.

— Я буду ждать тебя внизу с твоим любимым горячим шоколадом и надеюсь, ты дашь мне объясниться и… извиниться.

Она вскидывает удивленно бровь, а потом демонстративно отворачивается, все также копошась в волосах Артема, пригревшегося у неё под боком.

Выхожу, не находя больше слов. Решаю, что надо бы ещё подумать над оправданиями, а то слова из серии «я перегнул, прости», боюсь, не сработают.

Господи, почему все так сложно?!

И как вообще делать этот горячий шоколад? Ладно, не думаю, что сложнее, чем выискивать риски в последнем инвестиционном договоре.

— Привет, Алиса, как сделать горячий шоколад?

***

После почти получаса рысканий по кухне, нахожу какао и сыплю его в закипевшее молоко. Пойдёт!

Ставлю кружки на стол, когда слышу шарканье маленьких ног по лестнице. Оборачиваюсь и вижу Эву в пижаме и огромном оранжевом пледе, в который она укуталась, словно марфушка.

— Сразу говорю, в горячем шоколаде я не силен, — предупреждаю ее, чтобы помимо имеющихся косяков на меня не повесили расстройство желудка.

Она подходит, берет своими тонкими пальчиками кружку, делает глоток и морщится.

— Давайте покажу, — кривится она и ставит кружку на стол. А ведь я эту бурду даже не попробовал. — Может Тема потом попросит сделать. Он его любит.

Теперь уже я морщусь.

Пока она подходит к кухонному гарнитуру, я приближаюсь, снова ощущая это дикое притяжение, когда она рядом.

— Останься, прошу тебя, — кладу ладони поверх пледа на ее плечи, и она вздрагивает.

— Настоятельно рекомендую вам сейчас меня не касаться. Всё-таки я держу чайник с кипятком. Вдруг… не знаю… — нервно пожимает плечами, — рука совершенно случайно дрогнет?

Этот тон, который больше похож на угрозу, чем на заботу о моем здоровье, подсказывает, что лучше бы мне не спорить. Но даже вероятность оказаться ошпаренным не заставит меня отстраниться от нее.

— Эва, прости меня, — утыкаюсь губами в ее макушку. Не вижу лица, поэтому не могу оценить ее реакции. — Я же всегда виню себя в том, что с ребёнком время не провожу. Что он тепла материнского не видит. Разбаловал его и в упор не видел, а когда ты… Я думал, что из-за чувств, которые ты у меня вызываешь, я был слеп, но оказывается…

Эва резво разворачивается в моих руках, и теперь я прекрасно вижу, какую реакцию вызывают мои слова… Она в бешенстве.

— Но оказывается, что даже зрение вам не помогает все понять! — стреляет в меня недовольным взглядом.

— Я испугался, — признаюсь честно, глядя ей в глаза, а затем замечаю в ее руках пакетик горячего шоколада. — Серьезно? — видимо, из-за нервного напряжения, я слишком резко переключаюсь и усмехаюсь. — То есть нужно было пакетик кипятком залить?

Она кивает и хватает меня за руку, после чего вкладывает пакетик в ладонь.

— Думаю, вы и сами справитесь.

Растерянно смотрю ей вслед и не понимаю…

Чего она так резко взбесилась?!

25

Глава 12

Эвелина

Чувства я у него вызываю… Ага, как же!

Иду в свою комнату, убеждая себя в том, что должна собрать все вещи. Нервно шаркаю ногами, мысленно сдирая покрытие пола с корнями. Хотя пол-то тут причем?

Злюсь теперь уже на себя! Надо было быть с ним еще пожестче, а я что? В кошачьи глаза взглянула и лужицей валерьянки перед ним растеклась…

Наивная… Думала, что между нами… как это там называют? Химия! Ага, конечно… До сих пор звон в ушах стоит от его ора.

А ведь как связки надрывал! И даже слушать меня не стал! Ну, хоть извинился…

Смотрю на свои вещи, аккуратно сложенные в шкафу, и нехотя достаю дорожную сумку.

Извинился он…

— Оста-анься! Я прошу-у тебя!

Небрежно бросаю в сумку свитер и трагически вздыхаю, пародируя бывшего начальника.

— Прости-и меня! Эва!

Хватаю свитер обратно и аккуратно складываю, продолжая разыгрывать театральную сцену одного актера.

— Ты у меня вызываешь сумасшедшие чу-увства!

Ладно, тут немного привираю. Увлеклась. Даже не заметила, как мой свитер вдруг снова оказался на полке.

— Я так не хочу тебя теря-ять!

— Г-кхэм.

— ГОСПОДИ!!! — ору подобно чайке, хватаясь за колотящееся сердце.

— Вообще-то