— Он заставил тебя одну ходить? Серьезно? — Парень вскинул брови и как-то подозрительно посмотрел.

— Да. Гуманитарный склад ума здесь не выгодно иметь. Наверно этот диктатор уже придумывает язвительные словечки в сторону моей работы, хотя я еще ничего не сделала. На будущее.

— Ладно тебе, думаешь, ты у него одна такая? — Блейк легонько пнул локтем однокурсницу и немного улыбнулся.

— Надеюсь, что нет. И что придет он усталый, печальный… и заснет, пока будет объяснять материал. Впадет в спячку, на полгода или на год… или лучше вообще из нее не выйдет. — Она вздохнула и пнула камень на дороге. — Сдалась ему я? Искал бы отстающих на выпускных потоках… им точно нужнее.

— Формально мы и есть выпускной поток. Частично. Ты же с нуля собралась поступать, да? После этого года.

— Если меня не вернут в приют, да. — Юрала вздохнула, и откинула тонкую, светлую прядь с лица за спину.

— А что так мрачно? Взяли, значит, уже не вернут, разве нет?

— Наивный ты. Меня много раз брали, и все время возвращали. По разным причинам, я с некоторыми даже не ссорилась. Бывало, им не нравилось, как я ставила обувь в коридоре… что не могу спать при свете, или, скажем, когда на меня смотрят. Кто-то неблагодарной называл, кто-то нерациональной, кто-то привередливой… у всех разные причины, но исход один — я не сходилась с теми семьями, к которым попадала. Что-то им во мне не нравилось, и все тут. И у всех свое.

— Мерзко звучит. Будто не ребенка берут, а собачку напрокат. Никто не думает о том, что твориться у него внутри, когда он в очередной раз слышит отказ.

— Ну… не отказ, правда, а «собирай вещи», но посыл ты понял правило, да. — Хихикнула студентка и посмотрела в чистое голубое небо.

Они осторожно шли по этажам, когда другие подростки подкалывали друг друга и странно ухмылялись, провожая странную парочку взглядом. Первая пара обещала быть интересной и довольно информативной — история была любимым предметов Ииды, и нелюбимым у всех остальных. Как, в общем-то, любой другой предмет. Подростки исправительной академии в принципе не любили учиться.

Теплые деньки осенью были нечастым, но желанным обществом явлением. В небе летали птицы, они кричали, и напоминали людям о не так давно ушедшем лете. Однако, на улицах уже давно исчезли лавочки с мороженным, никто больше не запускал воздушных змеев и шаров. Листья взмывали вверх, яркие, и солнечные лучи проходили сквозь них, заставляя светиться. Трава в клумбах пожухла, но была все еще зеленой, и до сих пор сильно привлекала внимание, контрастируя с сырым асфальтом.

За столами было светло и свежо. Студенты швыряли друг в друга ручки, бумажки, слали друг другу проклятия… Рал, в которую тоже прилетело несколько, спокойно смотрела в окно, наблюдая за солнечной осенью. Непередаваемое настроение росло внутри, девушка странно улыбалась и даже немного отводила глаза, будто сидит не в аудитории, а на свидании, и смущается своего партнера. Ее соседка даже подумала, что она влюбилась. Во что-то… или в кого-то, подумав над этим, Ния хитро улыбнулась, но озвучить не решилась.

Стрелки часов неумолимо клонились к вечеру, и настроение Ииды уменьшалось в геометрической прогрессии. Теперь студентка выглядела слегка помятой и обессиленной, но все равно мужественно держалась, пытаясь скрыть нарастающее недовольство за маской флегматичного отчуждения. Знакомый кабинет все приближался, как и время, к которому она должна была прийти.

Почти четыре. Четыре ноль пять, четыре десять… Вроде бы обещал подойти к четырем. Ну, не то что бы обещал, просто сказал, но все равно. От пунктуального человека такой подход выглядел как вопиющее неуважение, но чего она ожидала, в своем-то положении? Всего лишь ученица. Найдет время, значит найдет. Не найдет — не найдет.

Но если не смог найти, мог бы хотя бы предупредить. Быть может, вообще забыл о ее существовании сегодня… Иида села под дверью и склонила голову на бок. Пять вечера, в коридорах мертвенная тишина и горел противные, мерцающие лампы. Ни души, и что еще противнее — ни декана, ни одного.

Она уже начала дремать, когда услышала на этаже шаги. На сидящую у дверей студентку легла темная тень, та открыла глаза и вздрогнула. Против света мужчина выглядел пугающим, и даже немного жутким, но у нее это вызвало лишь легкое недоумение.

— Добрый вечер. — Рал протерла глаза и встала. Трудно было решить, что лучше — то, что преподаватель, наконец, пришел, или если б не приходил.

— Сейчас посмотрим, насколько добрый. — С ухмылкой ответил он, отпирая аудиторию, и, через минуту они уже были внутри.

— Я, в общем-то, выучила, что вы сказали, хотя сложно зубрить то что не понимаешь.

— Временно. — Бросил декан, довольно тихо, и, казалось, сам себе.

Девушка, спросив разрешения, взяла стул, и подсела ближе к учительскому столику. Тот некоторое время листал чужие тетради, как всегда очень быстро. Что-то в них черкал, а некоторые вообще отправил в мусорку, что вызвало у ученицы крайнее недоумение. Собравшись с духом, она начала рассказывать правила, где-то запинаясь, а что-то вообще додумывала, что вызывало у преподавателя короткие, злые смешки. Он часто качал головой, смотря с некоторой смесью презрения и удовлетворения. Будто то, что Хенгер слышал, было ровно таким, каким он ожидал.

— Я заставлю тебя их выучить. — Спокойно сказал он, прослушав все. — Природная тупость это одно, но лень, нежелание, неуважение… совсем другое. Слышала о комнате спокойствий у нас?

— Больше, чем нужно. — Ответила Иида и закатила глаза.

— Так вот. Еще пара таких ответов, и ты познакомишься с ней лично.

— Вы мне угрожаете? — В молодом теле копились недовольство и гнев.

— Да. — Спокойно сказал преподаватель, и даже немного лениво.

— Ясно. Я могу идти?

— Да. Завтра после пар будешь ждать меня здесь, или отправишься по назначенному адресу раньше срока.

Ничего не сказав, Юрала вышла, а как только дверь закрылась она, что было сил, ударила ногой по стенке, за которой находилась ненавистная аудитория. Если бы сейчас к ней явился дьявол, и предложил бы страдать сто лет в обмен на то, что ее декан будет страдать десять, она… отказалась бы. Зачем из-за кого-то мерзкого типа портить себе сто лет? Незачем. Он итак