Туфли скользнули вперёд, и пришлось сильно напрячь ноги, чтобы устоять.

– Внутреннее течение – движущая сила человека, сонастроенного с духом. Только так ускорение к реализованности идёт в благостном ключе.

Течение усилилось, и я наклонил корпус вперёд для сохранения равновесия.

– Двигаясь по пути самореализации, используя силу внутреннего течения, нельзя оказаться «не там», «заплутать» или «упереться в тупик».

– Аааааа. – я стиснул зубы. Течение било в грудь, отбрасывая назад.

– Не сопротивляйся. – сказал Ярослав, опустив пятерню пальцев под воду.

Я замер, закрыл глаза и за спину, как за привязанную к поясу лебёдку, с чудовищной силой дёрнуло. Меня хлестало по воде, разрезая гладь моря. Руки плетями били воду.

– Нырни, иначе разорвёт. – раздался отчётливый голос Ярослава.

Сделав усилие, я кое-как погрузился в воду и перестал чувствовать сопротивление.

Меня всё так же несло вперёд, но уже плавно, без напряжения и рывков.

– Пытаясь плыть против течения или продолжая метафору против естества, ты быстро устанешь, начнёшь барахтаться на месте и, наконец, захлебнёшься жалостью к себе… Почувствуй внутреннее течение, услышь голос духа, вспомни свою цель.

Перед глазами, вспыхивали образы… Один за другим, картинки менялись, как быстро перелистывающиеся страницы фотоальбома.

Тяга за спину стихла, я словно попал в водные объятия и нежно нёсся по подводному течению.

– Трудно бывает, когда ты занимаешься не тем долгое время. Это сопротивление не просто так появляется на твоём пути, оно сигнализирует тебе, кричит, чтобы ты прекратил, но, если ты глуховат, интуиции так и не удаётся до тебя достучаться.

Наконец, я расслабился, прикрыв глаза, тело приятно покачивало.

– Только не воспринимай мои слова как оправдание бездействию или попытку что-то пробовать вполсилы. Если начал, делай как следует. Неудачи нормальны, если ты воспринимаешь их как запятую, а не точку. Остановись, зафиксируйся, посмотри на пройденный путь. Если в момент паузы ты счастлив, значит неудача – это запятая, приобретённый опыт, продолжай писать свою собственную историю. А если ты не счастлив в момент паузы, ставь жирную точку и уходи писать новую главу. И пробуй до тех пор, пока не почувствуешь распирающую внутреннюю любовь к процессу.

Я открыл глаза и ахнул.

От увиденного перехватило дух, я плыл по звёздному небу, как бумажный кораблик, пущенный по реке Вселенной.

– Услышь, что бормочет твой дух, он никогда не устанет напоминать, где лежит счастье. Ведь счастье в пути, а не в конечной остановке. Чаще ставь запятые, чаще останавливайся, затаив дыхание, смотри и наблюдай. А раз не услышишь, так получишь щелчок по носу… Разве законы Вселенной не идеальны?

Звёзды, как вкрученные в чёрный потолок лампочки, вспыхнули, и уже в тишине я поплыл по бескрайнему космосу.

Слова контролёра ещё долго эхом разносились в моём сознании.

Глава 23

Я попытался дёрнуть рукой, с изумлением наблюдая, как плавно движется сначала предплечье, затем локоть и, наконец, кисть. От рук оставался шлейф, будто я плыл по кисельному космосу. Тягуче, вязко, беспросветно.

Я перевернулся, и звёзды, как выброшенные вверх конфетти, смешались в новый пучок огоньков.

– Контро… – я осёкся, не закончив фразу. Рот не издавал звуков.

Перевернувшись на спину, я поплыл брасом.

Странно, а где планеты? Где Земля, Солнце, в конце концов? Вокруг лишь помигивающие звёзды и густая темнота.

Я плыл и плыл, а когда устал, бросил эту бесполезную греблю и просто, покачиваясь, нёсся по бескрайнему космосу.

Глаза стали потихоньку закрываться, и я провалился в сон.

Толчок.

Пауза… Толчок.

Что-то вцепилось в плечи и стало меня трясти.

Меня мотало из стороны в сторону, и сквозь щёлку глаз я разглядел очертания Ярослава.

Он стоял сверху, потряхивая меня, и что-то говорил.

Я напряг слух.

– …ай

Голова гудела.

– ..вай! – чуть громче.

Я скинул с плеч его руки и схватился за голову.

Дрожь, как стадо обезумевших муравьёв, пробежала по затылку.

– ВСТАВАЙ! – раздался металлический возглас Ярослава.

Меня словно выдернуло из сна, ударив электрошокером. Я подскочил с пола и уселся на задницу.

– Что… что… – мямлил я разбухшим языком. Звуки всё никак не могли собраться в слова.

Контролёр тыкнул меня чем-то острым в затылок, я закричал от боли, и крик, наконец, заставил меня полностью прийти в себя. Отскочив в сторону, я ударился затылком о стену купе. Щупая место укола, я стал искать порез. Волосы спутались, и я всё никак не мог отыскать ранку, хотя чувствовал, что игла пронзила череп.

Сев на лавочку, Ярослав заговорил.

– Тяжело же ты переносишь откровение духа.

Убрав руки от головы, я разместил, широко растопырив, пальцы на полу.

– Откровение духа? – переспросил я.

Контролёр кивнул.

– Если сознание бунтует, сопротивляясь новой информации, мозг вызывает болевые ощущения.

Я непонимающе уставился вперёд.

– Но я… – проведя языком по дёснам, продолжил. – Ты хочешь сказать, я сам себе причиняю боль?

– Именно. Болезненная реакция показатель непринятия.

– Как это контролировать? Я.. не хочу испытывать боль.

– Никак. – резанул ответом Ярослав. – Ты не можешь контролировать подсознание, им дирижируют установки.

Подобрав под себя ноги, я аккуратно привстал с пола и сел напротив контролёра.

– Установки? – прошептал я. Голова ещё кружилась, но уже терпимо.

– Да. Всё, что в тебя когда-то загрузили как истину. Эта информация пустила корни в подсознании и хороводит твоими реакциями, пока ты считаешь, что ты сам себе хозяин.

Мы встретились взглядами. Надеясь получить разъяснения, я приоткрыл было рот, чтобы задать наводящий вопрос, как вдруг купе поезда заполнил пронзительный скрип тормозов.

Меня понесло вперёд на контролёра, и, выставив вперёд ноги, я смог устоять.

Ярослав быстро подскочил и ринулся к стене. Нарисовав окружность, он взглянул в образовавшееся окно. Замерев в неестественной позе, он медленно, как столетняя черепаха, повернул шею и сказал:

– Нам пора. Глава 24

– Пора?! Куда?? – запротестовал я, вспомнив чем обернулась последняя остановка.

– Пойдём. – зашипел Ярослав и бросился на выход.

Да чтоб тебя… Вскочив с места, я поймал баланс, оттолкнулся от дверного проёма и, качнувшись, свернул налево.

Контролёр, скрестив на груди руки, ждал возле выхода.

– Объяснишь, нет?

Одарив меня взглядом побитой собаки, он, наконец, сказал:

– Собиратели.

Я хотел было схватить Ярослава за плечо и уточнить, что, блин, за собиратели, но дверь открылась.

Холод и сырость, похожая на ту, что встречает в погребе, обдали щёки и проникли в нос.

За дверью что-то колыхалось, как полупрозрачный тюль на сквозняке.

– Идём. – скомандовал Ярослав, спустившись первым.

Отсыревший запах сгнивших овощей бороздил ноздри.