— Ты ее ненавидишь? — спрашивает Поля внезапно. Совершенно серьезно. — Мию.

— Нет, — отвечаю, смутившись. — Я никого не ненавижу.

— Я думала, ты ненавидел меня. — Она смотрит на колени. — В тебе столько было злости и горечи. Я сужу по твоим разговорам с Викторией Юрьевной, а с ней ты еще и фильтровал речь. Я… Илья, я тебя боялась. Поэтому ни разу не приехала. Только поэтому. Я хотела тебя вернуть, но! вот такого — злого, боялась. Я тоже инфантильная гадина?

— Нет. — Подношу ее ладонь к губам. Целую. — Ни 410 в коем случае. Ты была почти ребенком, и тебе было страшно. Прости меня. Я ведь и правда был злым. Маленьких девочек нужно беречь от одичавших рыцарей, — улыбаюсь, но ей не смешно. — Это в прошлом, — добавляю уже без шуток. Выбираю парковочное место и останавливаю машину. — Я думал, что мира в моей душе уже не будет, поэтому я тебя отпустил, но как только мне стало спокойно — первым делом подумал о тебе. И мне плевать, Полин, что ты делала и как жила все эти годы. Я вижу, ты смущаешься при упоминании Сергея или других мужчин. Я все понимаю. Просто хочу дать нам второй шанс.

— Ты меня отпустил, а я тебя — нет, — грустно улыбается она. Мягко забирает руку и отстегивает ремень. — Ты не разводился, и я думала, это что-то значит. Ждала тебя три года, а ты был с другими женщинами. Ладно, что теперь об этом. Проехали.

— Полина, все совсем не так, как ты себе представляешь.

— Проехали! — обрубает она и выходит из машины.

А я не знаю, что на это ответить. Такие темы к философской науке диалектике не свести. О последней я могу болтать часами. А тут?

Что тут скажешь?

Почему не развелся? Ей нужна была помощь, и я не мог это игнорировать. Находясь в законном браке, помогать легче. Передавал ей каждый месяц деньги через родителей. Что она там могла себе купить на зарплату санитарки? Я ведь знал уже, какая она. Сама недоест, а Газировке корм купит. На войне штамп в паспорте мне не мешал, а мира я не искал больше. Да и не представлял его без Полины.

Первый год после разрыва был на службе у государства. Потом сделал вторую операцию и воевал со своими деревянными руками. Моя Поля — идеальна во всем, но она не для войны. В моей войне ей делать было нечего.

— Ты ведь помнишь, как нам было хорошо в браке? Мы все делали вместе. Отдыхали, обсуждали работу, поддерживали друг друга, гуляли. Планировали, — говорю я, направляясь к больнице.

Полина хмурится. Ну же, помоги мне.

— Даже когда ты читал свои заумные статьи, я лежала у тебя в объятиях, чтобы ты обо мне не забывал, — произносит Полина и улыбается. — Я вычитала в каких-то женских журналах, что если пара переживает острые эмоции вместе, то влюбленные как будто якорятся друг к другу. Становятся ближе. Я пошла дальше и решила пережить с тобой все эмоции, чтобы ты вспоминал обо мне всегда, чем бы ни занимался.

Похоже, твой коварный план удался.

Мы поднимаемся на крыльцо.

— Может быть, сходим куда-нибудь вечером? Потанцевать, — предлагаю я.

— Потанцевать? — удивляется она.

— Да. Почему нет? Ты красиво умеешь, а я посмотрю.

Глава 30

Полина

Запланировать свидание на майских праздниках? Ха! Три раза ха!

Несколько наших сестер вместе отметили день рождения и свалились с тяжелым отравлением. Я, как девушка без отягощающих, то есть без семьи и детей, почти неделю зажигала на экстре с очень плотным графиком. Все эти дни — как в тумане.

Помню, как похвалил Ветров, когда я все приготовила к операции идеально, но чуть ли не с закрытыми глазами.

— Красота!

— Тот самый момент, когда хотела накрыть праздничный стол, а накрыла операционный, — пробубнила я в ответ.

— Хозяюшка ты наша, — издевательски восхитились врачи.

— Налетайте, не стесняйтесь, — пригласила гостеприимно.

Очень хотелось добавить что-то еще, но даже на остроумие не хватало сил. Поэтому я просто показала им язык, который никто из-за маски не увидел, и пошла выбирать халат побольше для своего рослого травматолога.

Травматолога, с которым теперь каждый вечер занимаюсь отчаянным сексом.

— Это ничего не значит, — этим же вечером жалобно шепчу я ему в губы между быстрыми жаркими поцелуями.

— Ага. — Он продолжает властно ласкать мой рот.

Потом шею, чувствительную кожу за ухом. Целует, лижет, посасывает. Реагируя на стоны, вжимая меня в себя, как податливую тряпичную куклу. Горячую и влажную для него одного. Сам красивый, возбужденный до максимума.

Я сижу на нем сверху и быстро ёрзаю на каменном стояке. На мне лишь кружевные стринги и майка — в таком виде и встретила его в дверях. Он только что погулял с Газировкой. Едва руки помыл, как я потащила его в спальню. За окном вечер, в комнате — приглушенное освещение. Ужасно хочется спать, но трахаться — в тысячу раз сильнее.

— Я так устала. На ногах едва стою. — Сама при этом двигаюсь вполне живенько.

А Илья целует. Ключицы, ложбинку между ними. Я выгибаюсь, и он стягивает с меня майку.