Эге, приятель. Вот сейчас интересно стало: это ты меня искушаешь или самому охота порадоваться вместе с Викентием? Впрочем, неважно. Как бы ни было — обойдёшься. Своему телу и разуму хозяин, слава богу, я.

Мне показалось, что при этой мысли Захребетник ухмыльнулся. Но спорить со мной не стал.

— Освежим, — сказал Викентий, осушив стакан и поставив его на столик.

Капнул настойки в мой стакан и принялся заново наполнять свой.

Теперь он уже не спешил. Движения стали плавными, лицо обрело счастливое и благостное выражение. За тем, как льётся в хрустальный стакан тёмно-красная жидкость, Викентий следил так, как искушенный любитель музыки мог бы слушать концерт. Поднял стакан и посмотрел на меня. Сфокусировать взгляд ему удалось не сразу.

— Э-э-э, — глубокомысленно сказал Викентий.

— Скуратов, — изо всех стараясь удержаться от смеха, напомнил я. — Михаил Дмитриевич.

— Я помню, — оскорбился Викентий. — Я все помню прекраснейшим образом, уважаемый Дмитрий Михайлович! Вы, стало быть, интересуетесь по вопросу настройки фортепияно? Моя супруга недавно приобрела по случаю великолепнейший инструмент. И теперь, изволите ли видеть…

— Не совсем.

Глаза Викентия неудержимо разъезжались в разные стороны от переносицы. Он их старательно собирал обратно. Глядя на это, сохранять серьёзный вид становилось всё труднее, но я держался.

— Я интересуюсь проживанием в вашем доме.

— Ах, ну конечно! — Викентий всплеснул руками. — Конечно же, дорогой мой Михаил Скуратович! Проживанием. В доме. Н-да… Всего лишь. Никакого романтизьму…

Он глубоко задумался. Но посмотрел на стакан и быстро нашёл способ прогнать печаль.

— Ваше здоровье, дражайший Скурата Малютович!

— Будьте здоровы.

Мы чокнулись. Викентий приложился к стакану. Меня ситуация забавляла всё больше.

— В вашем доме, — уточнил я, дождавшись, пока Викентий выпьет. — Я планирую жить в вашем доме. Если вы не возражаете, конечно.

— В моём? — озадачился Викентий. После чего расцвёл и снова всплеснул руками. — Так живите! Живите на здоровье, любезный Малюта Скуратович! У нас тут, изволите ли видеть, по-простому. В первом этаже обитаем мы с супругой. Во втором половину этажа занимает господин Гарин, изобретатель. Не доводилось слышать?

— Нет.

— Он пока не очень известен, увы… Вторая половина этажа — комнаты. И в мансарде тоже.

— А свободные-то есть?

— Что?

— Комнаты.

— Где? — Глаза Викентия снова разъехались.

— В вашем доме. Свободные комнаты. Есть?

— Конечно, есть! — возмутился Викентий. — Для такого дорогого гостя — как не быть? Вот, к примеру, совершенно свободна комната в мансарде. Она, впрочем, почти всегда свободна… — он опять задумался.

— Почему?

— Так, никто не живёт, вот и свободна! — Викентий расхохотался с видом чрезвычайно остроумно пошутившего человека.

— Отлично. И сколько стоит эта комната?

— Для вас, драгоценный Скурата Матвеевич? — Викентий, как мне показалось, обиделся. — Бесплатно, конечно же! Для такого романтического молодого человека — совершенно бесплатно! Живите в свое удовольствие, сколько вам угодно. А ежели комната не понравится, всегда можно сменить на другую.

— На какую? Я так понял, что остальные заняты.

— Н-ну… — Викентий обвёл затуманенным взором кабинет. — Да живите хоть здесь! Взгляните только, какая красота! — Он хлопнул ладонью по подлокотнику кресла и любовно посмотрел на графин. — Для дорогого гостя ничего не жалко. Ежели ради романтизьму…

— А супруга ваша возражать не будет? Вы ведь сказали, что первый этаж — это ваши апартаменты.

— Супруга? — обиделся Викентий. — Да разве же она станет мужу возражать? Единственному, богом данному? Это где ж такое видано вообще, чтобы жена возражала? — Он подумал и стукнул кулаком по столу. — Ибо сказано: во всем покоряться мужу; а что муж накажет, с любовью и страхом внимать и исполнять по его наставлению! Как прикажу, так и будет! В моём доме только так. Хотя в других домах, я слыхал, иначе. Взяли, понимаешь, моду… А всё почему? Да потому что романтизьму — нету! — Он снова стукнул по столу кулаком. — А моя супруга руки мне целовать готова. Кротка, аки лань! Супруга моя, ежели хотите знать…

— Ты как сюда пробрался, прохвост⁈ — прогремело от двери.

В кабинет вплыла дородная дама в пышном платье, с высокой прической и с веером наперевес. Веер она нацелила на Викентия.

— Курочка моя!

Викентий вскочил. На ногах он держался не очень твёрдо, но тем не менее ухитрился одним прыжком переместиться так, чтобы загородить собой графин.

— А я тут, изволишь ли видеть, приветствую дорогого гостя! Знакомься, моя драгоценная: это Матвей Митрофанович! Прибыл настраивать инструмент. Матвей Митрофанович, знакомьтесь: супруга моя, Агриппина Аркадьевна!

— Какой еще инструмент?

Агриппина Аркадьевна повела носом. Алкогольные пары, несомненно, учуяла и побагровела.

— Ах, ты… — начала она.

— Рад знакомству, Агриппина Аркадьевна, — вмешался я. Встал и учтиво наклонил голову.

Агриппина повернулась ко мне. Викентий сумел воспользоваться моментом. Он ловко, будто клоун в цирке, проскользнул под рукой супруги и опрометью бросился к двери.

Агриппина попыталась ухватить его за край старомодного длиннополого сюртука — перешедшего, видимо, из разряда одежды для присутствия в разряд домашней, — но не преуспела. Раздраженно фыркнула и повернулась ко мне.

Перевела взгляд на столик. Увидела мой стакан, из которого я едва отхлебнул. Графин с настойкой и стакан, из которого пил Викентий, волшебным образом исчезли вместе с ним.

Агриппина сдвинула брови и прошагала к секретеру. Отперла, заглянула в недра. И разразилась такой затейливой руганью, что Захребетник во мне заслушался. «Прохвост», «шельма» и «мерзавец» — это было самое мягкое из того, что прозвучало.

«Кротка, аки лань», — вспомнил я характеристику, данную Викентием супруге. Н-да, вот уж точно. На всякий случай приготовился к тому, что буря заденет и меня, но Агриппина Аркадьевна оказалась профессионалом своего дела. Окинула меня взглядом с головы до ног и, очевидно, в мгновение ока считала всю биографию. Милостиво улыбнулась.

— Будем знакомы.

Я вежливо поклонился.

— Здравствуйте. Ваш супруг немного ошибся, меня зовут Михаил Дмитриевич Скуратов. И я, увы, не настройщик фортепияно. Я, видите ли…

Агриппина кивнула:

— Да, Глаша мне доложила. Вас интересует комната. Поздравляю, вам исключительно повезло! Буквально на днях освободилось чудесное помещение в мансарде. Изволите осмотреть?

Я изволил. Агриппина, покачивая юбками, поплыла к дверям. Мы поднялись по лестнице в мансарду.

Потолка я мог без труда