— Они обуза? — его взгляд стал холоднее и острее.

— Они семья, Льюис, — четко произнесла я. — Семья, которая дороже любого юга и достатка. Разве ты этого не знал или у вас драконов не так и вы бросите своих детей и родителей ради того, чтобы в брюхе болталось больше еды?

Он улыбнулся будто такой реакции от меня и ждал.

— Нет, Грета, для драконов семья превыше всего. Просто я уже почти год нахожусь на территории стаи волков. Многих повидал, кого-то убил, мало кого отпустил. Так вот, для них родные не имели никакого значения. Женщина — утроба, мать — обуза. Брат — соперник, сестра — разменная монета. И даже к истинным отношение поверхностное. Вы же отличаетесь от бешеных.

— Наверное, потому что ни я, ни Руни бешеными не являемся? Ммм? — Я приподняла бровь. — Мы обычные крестьяне.

— Не-а. Смелость, гордость, уверенность в себе. Отношение к нам, как к равным. Нет стремления угодить. Да и речь правильная, — он откинулся на спинку стула. — Нет характерного говора. Да вполне возможно, что вы отношения к псам своры не имеете. И все же что-то в вас не так.

Выдохнув, он взглянул в окно и заметил там приехавших на телегах воинов. Они что-то выгружали прямо на землю.

— Вот разгильдяи! Там же грязи по щиколотку.

Стремительно поднявшись, Льюис поспешил на выход, оставляя меня в некоторой растерянности. В душе змеей шевельнулся страх. А вдруг они догадаются кто мы. Что будет тогда?

Сидя на нижней лавке, я лениво стирала с лица соленый пот. Баня вроде и должна расслаблять, но вместо этого я как зверь готова была на потолок взобраться. Всё не могла успокоиться.

Этого генерала мгновенно стало везде слишком много. Запёрся в парилку, скривил свою драконью морду и заявил, что она недостаточно горячая.

Что этот отпрыск богатеев может знать о деревенской бане? Да ничего. Лохань в умывальне — его всё.

Но нет, решил выставиться. Нашел же наш сарай и натаскал оттуда дровишек, чтобы протопить сильнее. Устроил какое-то пекло и гордо первым отправился париться.

И даже хозяев дома не спросил, а можно ли.

Залил все полы. Какую-то траву на горячие камни накидал. Кучу своего шмотья в корзине у входа оставил. Мне, наверное, для стирки.

Вот бывает же так, знаешь мужчину меньше одного дня, а уже придушить хочется.

Никогда и ни на кого раньше я так не злилась. Никто не выводил на такие яркие чувства.

А он же… Так и хотелось взять чего потяжелее и как дать разочек по его голове. Чтобы там всё на место встало.

Тихое рычание наполнило пространство небольшой парилки. Волчица была со мной солидарна. Только она бы покусала этого, куда бы деваться, важного генерала за его драконий филей.

Чего он в наш дом приперся? Смотреть как с прохудившейся крыши выбранной им комнаты в дождь вода струйкой на пол стекает. Да у нас большая изба, но куда более запущенная, чем остальные.

Вскочив на ноги, пошла за тазом. Пока мыться всё равно покоя мне здесь не будет…

… Растирая спину полотенцем, взглянула в маленькое оконце, выходящее во двор. Там суетились воины генерала, опять таская по тропинке непонятные мне сундуки, да что он за барышня такая с приданным. Весь гардероб с собой, что ли, по лесу таскает.

Фыркнув, откинула влажную мягкую ткань и развязала собранный узелок с чистой одеждой. Нижняя рубашка, панталоны да платье. Когда-то оно было красивым. Голубым с веселыми оборками. Сейчас же больше напоминало полинявшую местами потертую тряпку. Время не пощадило мои скромные наряды.

Раньше я не обращала на это особого внимания, сейчас же остро ощущала нашу бедность. Этот дракон, красуясь со своими сундуками, словно носом меня в нее макал.

В душе поднялась волна гнева. Там, в иной жизни, я вполне могла стать ему невестой.

Хотя, кого я обманываю… Встреть он меня в доме ханыма — убил бы, не спрашивая имени, и голову на пику насадил. Так что всё оно к лучшему.

Вздохнув, медленно оделась. В глаза бросилась скомканная вещь, упавшая между лавкой и небольшим грубо сколоченным столом. Потянувшись, я её достала и развернула. Рубашка. Ношенная. Серая полоска грязи виднелась и на манжетах, и на воротнике. Не осознавая, что делаю, поднесла ткань к лицу и втянула воздух.

Запах. Свежая скошенная трава, поле, утренняя роса…

Моя волчица встрепенулась и заскулила странно радуясь.

Очнувшись, я тряхнула головой, сбрасывая это наваждение. Всё лишь грязная рубаха наглого дракона. Скомкав ее, бросила в корзину к остальным вещам мужчины. Волчица снова зашевелилась, требуя чего-то, но слушать даже её не стала. Зверь должен молчать, а человек думать и принимать решения.

Подойдя к двери, я не удержалась и снова взглянула в маленькое оконце. Посреди тропинки в огороде стоял генерал с голым торсом. Что рубашки не нашлось? Поджав губы, я всё же вышла из бани.

А понятно! У нашего забора уже столпились местные девицы. Все, кто годился в невесты, от мало до велика. Хихикая, они строили глазки дракону. А тот и рад. Смотрины устроил.

Усмехнувшись, я направилась в дом.

— Грязное бельё свое им подсуньте, — процедила, поравнявшись с генералом, — чего задаром себя красоваться. Пусть покажут какие хозяйки.

— А что идея, — усмехнулся он. — Красивые девушки — человечки да ведьмы. И ни одной злобной волчицы.

Он взглянул на меня, повел носом и странно нахмурился.

— Да-да, помню, — закивала я. — Была бы я вашей истинной — удавились бы. Чтобы до завтра всё постирали и развесили. Хоть вы, хоть кто-то из них. Мне всё равно. Но чтобы грязным не лежало.

С этими словами я направилась в дом. При этом спиною ощущала его тяжелый взгляд. А ещё запах… Да, скошенная свежая трава. Приятный аромат, будоражащий. Ну хоть что-то в этом драконе есть положительное.

Не смердит и замечательно.

— А если не постираю? — внезапно прилетело мне в спину у самого входа. — Что ты мне сделаешь, Грета?

Я призадумалась. Что сделаю? Откровенно говоря, ничего. Но пусть это будет известно лишь мне одной. Так что, не оборачиваясь, я толкнула дверь…

На кухне у стола возилась Амма. Она вдруг вспомнила, что давно не делала пирожков. И тесто замесила и начинку из дикого лука и яиц замешала. Рядом с ней на стуле сидела радостная Юниль и грызла леденец. Второй крутил в руках озадаченный Руни. Ага, поделилась. Это я старательно воспитывала и в дочери, и в брате — хоть будет у