— Помогите! — закричала подруга так громко, что эхо её крика прокатилось по всей улице. Я отчаянно пыталась вырваться, чувствуя, как Вика, вцепившись в мою руку, изо всех сил тянет меня в свою сторону. Второй мужчина, двигаясь поразительно быстро, вдруг оказался рядом с ней и грубо оттолкнул, словно не замечая веса девушки. Худенькая фигурка пролетела несколько метров, прежде чем с глухим звуком упасть на асфальт.

— Вика-аа!

С ужасом я успела увидеть, как моя лучшая подруга падает, ударившись головой о землю и не встает, прежде чем я почувствовала укол и провалилась в темноту.

Глава 18

Влад

Полёт прошёл в целом нормально особенно в сравнении с первой половиной пути, где самолёт едва не задержали из-за снегопада, а взлёт сопровождался сильным ветром, раскачивающим крылья.

Как только самолет приземлился, я включил сотовый, чтобы написать Нине, что скоро буду дома. Три дня разлуки тянулись бесконечно долго, и всё, что я сейчас хотел — это поскорее обнять любимую, прижать к себе, почувствовать тепло её тела, аромат волос и поцеловать.

Только я успел разблокировать телефон, как экран загорелся от входящего вызова.

«Яр».

Странно…

Внутри что-то тревожно кольнуло, словно предчувствие, ещё не оформившееся в чёткую мысль.

— Влад… — сказал Яр, не здороваясь, и на заднем плане я услышал объявление о посадке.

Ясно, Плохиш в аэропорту.

— Поторопись. Мы тебя ждём. — предельно серьёзным голосом сказал он и отключился.

На мгновение я решил, что друг приехал встретить меня вместе с Ниной. Возможно, они хотели сделать сюрприз. Однако то, каким тоном он говорил, вызвало во мне беспокойство, которое нарастало с каждой минутой.

Яр, конечно, любитель пошутить, иногда его шутки довольно жёсткие, но есть границы, которые он не переступит. Семья и близкие однозначно входят в этот короткий список.

Багаж мне забирать было не нужно. Всё необходимое на три дня вполне уместилось в ручную кладь. Я был первым, кто вышел из самолета несмотря на то, что летел в хвосте. Уже через пятнадцать минут после звонка Яра передо мной раскрылись стеклянные двери, отделяющие зону выдачи багажа от зоны прилёта.

В десяти шагах впереди, около столба ждал Яр, и был он не один. К сожалению, не с Ниной, а со Святом и Давой. И все трое смотрели на меня до предела хмуро.

— Что произошло? — перешёл я к главному. Очевидно, ситуация серьёзная, сейчас не до приветствий.

— Нет времени, — мотнул головой Плохиш, развернулся и на ходу продолжил: — Пойдем. Машина у выхода. В пути введём тебя в курс дела.

Я кивнул, и не теряя больше времени, мы быстрым шагом двинулись к выходу из аэропорта. При нашем приближении люди непроизвольно отступали в сторону, освобождая нам дорогу. Некоторые провожали напряженными взглядами. Наверное, со стороны я выглядел как задержанный в окружении крепких однотипно одетых бойцов, которые вроде как вели меня на выход. Я единственный был в штатском — в джинсах, с дорожной сумкой в руке. Комрады были одеты в тактическую форму, в самый простой вариант черного цвета.

Стоило нам залезть в салон и минивэн тронулся. Яр расположился на сидении прямо напротив меня, и именно он начал рассказывать:

— Сегодня в семнадцать сорок пять произошло нападение. Нину похитили. Они…

На миг меня словно оглушило, кровь набатом застучала в висках, по венам горячим оловом пустили ярость. Я потерял контроль, схватил Плохиша за куртку и рванул на себя. Его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего.

— Я тебе, падла, доверил самое дорогое, что у меня есть. — прохрипел я.

Плохиш не сопротивлялся, смотрел прямо мне в глаза и молчал. Дава подскочил с другого сиденья и попытался нас разнять, схватив мою руку, которой я собирался вмазать по этой ублюдочной роже.

— Брат, остынь. Он не виноват.

Но я ничего не слышал, продолжая держать своего, по-видимому, бывшего друга в мертвой хватке. На глазах словно кровавая пелена образовалась, через которую я сейчас видел лицо Яра, и чувствовал, что готов его убить.

— А ну-ка в руки себя взяли всё, — раздался командный голос в динамиках. Генерал Беленький, как оказалось, был на связи.

И только голос командира или его внезапность смогли остановить меня. На секунду я замер, дыша тяжело, как зверь, и, медленно разжав руки, уставился на Яра. Он по-прежнему молчал, но его взгляд говорил больше слов. Сжав кулаки, я процедил:

— Начинай говорить. Всё, что знаешь.

По мере того, как Плохиш вводил меня в курс дела, ярость постепенно утихала, уступая место ледяной решимости. Чем больше деталей я слышал, тем яснее становилось, что нападение было тщательно спланировано. Работали профессионалы, которые следили за объектом и заранее подготовили пути отхода.

Плохиш действительно был не виноват. Досадное стечение обстоятельств привело к тому, что Нина решила возвращаться домой самостоятельно. А Плохиш первым прибыл на место происшествия, потому что к этому времени уже выехал из дома, чтобы встретить Нину. И сразу же стал активно действовать. Вызвал группу быстрого реагирования. Связался с Лютаевым и генералом Беленьким. Получил информацию от Вики, которую, несмотря на её сопротивление отправил на скорой в больницу. Просмотрел и изъял записи с камер магазина, рядом с которым произошло нападение. И сделал всё, что требовалось в такой ситуации, обеспечив оперативное начало расследования.

В этой ситуации виноват был именно я.

И от осознания этой истины на душе стало ещё тяжелее. Ведь я мог рассказать о своих опасениях Нине, объяснить почему я попросил друга провожать её вечером до дома пока я буду в командировке. И тогда, она наверняка не забыла бы связаться с Яром, не поехала бы домой сама.

Но я этого не сделал.

Не хотел её пугать, особенно после нашей ссоры, когда Нина узнала праву о моей работе. Не хотел, чтобы она ещё больше начала сомневаться в том, что сделала правильный выбор, согласившись стать моей женой.

Вдобавок я недооценил риск. Посчитал, что перестраховываюсь. Так, чисто на всякий случай. А ведь чуйка подсказывала, что риск был реальным, а не надуманным.

«Твою мать, Аверин, ты поклялся любимой женщине, что она всегда будет в безопасности. И что в итоге?»

Несмотря на предчувствие, я не принял должных мер, решив не перегибать палку, и теперь Нина расплачивалась за мою самоуверенность.

Чувство вины разъедало меня изнутри, а тревога за любимую скручивала внутренности