Для того чтобы «ага, люблю» случилось с Димой, понадобилось намного больше времени. Со Шварцем я не хотела спешить, но как-то незаметно рывком провалилась под тонкий лёд.

Мы ведь так мало в отношениях. Только недавно вместе, все ещё притираемся, изучаем друг друга. А я смотрю на прищур его темных глаз и понимаю – это действительно случилось. Я его люблю.

Спустя пять недель от нашего первого поцелуя.

Через три недели после первого свидания.

Во время нашей первой ссоры.

– Я не согласен, - продолжает Шварц, пока я стараюсь пережить своё внезапное открытие. – Ты не пойдешь на встречу с Димой одна.

– Я…

– Будь самостоятельной сколько хочешь, но в этом вопросе без обсуждений. Немцов в очередной раз будет тянуть резину и колупать тебе мозг. Ты возвращаешься выжатая, а я должен на это молча смотреть?

– Мир…

– Можешь сколько угодно злиться, Тая. Твое мнение здесь не учитывается. Я – иду, а ты…

– А я тебя люблю.

Выпаливаю вместо того, чтобы продолжать ссору. Какие там разборки по поводу того, что я сама могу встретиться с Димой и не нужно сопровождать меня на обсуждение развода. Всё сейчас становится неважным.

Жадно изучаю лицо Мирона, ловлю его реакцию. Как мужчина давится словами, обрываясь на половине фразы. Прищуривается, давит самодовольную улыбку. И растерянно молчит.

Я лишила Шварца дара речи?

Хочу усмехнуться, но слишком нервничаю. Прячу ладони в карманы домашнего платья, боюсь сделать лишний вдох. Мирон признавался мне в любви. Но это было в самом начале. Теперь его повторное признание кажется куда более важным.

– Я всё равно иду с тобой, - роняет глухо, сокращая между нами расстояние. – Это не обсуждается.

– Обсуждается, но позже.

– Скажи ещё раз, - требует, сжимая мой подбородок. Поглаживает, его взгляд бегает по моему лицу. – Скажи.

– Я тебя люблю, Мирон. Хотя ты дико упрямый и невыносимый…

– Я тебя люблю, Таюш.

– Хотя?

– Просто люблю, - эта искренность заставляет меня ликовать. – Хотя…

Бью Мирона по плечу, требовательно подставляя губы под поцелуй. Расслабляюсь, получая его. Претензии мужчины не работают, потому что взгляд слишком говорящий. И меня разом отпускают все тревоги.

Я чувствую, что мужчина всё ещё напряжен из-за нашей ссоры. Для меня она исчезает, для него – до сих пор зудит. Плещется злостью, потому что я не хочу брать Шварца с собой. Для него это признак недоверия.

А мне…

Не так и важно, на самом деле.

Хорошо, что у меня есть маленькая инструкция, врученная самим мужчиной. Три «по»: поулыбаться, поцеловать, поласкать. Я уже улыбаюсь, потому что сердечко трепещет слишком сильно.

Словно я долгое время ходила без очков со зрением минус сто. А теперь нашла подходящие линзы и… Вижу. Ярко, четко, каждую деталь замечая.

Я поднимаюсь на носочки, обнимая Мирона за шею. Прижимаюсь поцелуем к его сжатой челюсти. Коротко клюю в поджатые губы, прикасаюсь к их уголку.

Злится, ворчун.

Я тоже виновата. Мы оба сорвались, потому что старались не задевать тему Димы лишний раз. Я сказала лишнее, грубо отвергала любую помощь Мирона. Ругались так сильно, что у меня в голове было два варианта решения конфликта.

Либо мы расстанемся, либо я сяду за убийство в состоянии аффекта.

Но это уже неважно, есть куда более значительные вещи.

А раз улыбка и поцелуй – не сработали.

Остается третий вариант.

Провожу пальчиками по его затылку, перебираю короткие волоски.

– Я сейчас перестану, - угрожаю. – Если ты не…

Шварц не позволяет мне закончить. Сминает мои губы, заставляет задыхаться без кислорода. Его ладони пробираются под платье, накрывают ягодицы. Мирон вроде и не держит сильно, но я понимаю, что не смогу сейчас ничего прекратить. Не захочу.

– Тай, - зовёт шепотом.

Я именно это и делаю. Таю, растворяюсь в его объятиях. Позволяю подхватить меня на руки, обнимаю его торс ногами. Я лишь хватаюсь сильнее, углубляю поцелуй.

С шумом втягиваю воздух, когда Мирон усаживает меня на кухонный столик. Не отпускает, лишь усиливает напор. Сметает последние преграды, которые были внутри меня.

Мне кажется, проходит вечность. Сладкая долгая вечность. Губы начинает покалывать, а по венам вместо крови – бежит раскалённое железо. Внизу живота вакуум.

Наши тела так плотно прижаты друг к другу, будто становятся одним целым. Я совершенно теряюсь от его близости, в голове сплошной дурман наслаждения.

Как мы добираемся до спальни? Мирон несёт меня или это я тяну его за собой? Теряюсь в происходящем, прихожу в себя лишь когда матрас прогибается под тяжестью наших тел.

– Шшш, - шепчет, мы оба прислушиваемся к звукам в квартире. – Нет, спит.

– Спит.

Киваю согласно, понимая, что сын сегодня благополучно заснул крепким сном, перед этим – вымотав нас до предела. Поэтому и сорвались, шипели друг на друга, стараясь не кричать.

Мирон упирается ладонями по бокам от моего лица, а я веду по выступающим венкам на его руках. Приподнимаюсь, целуя мужчину в плечо. А он тут же избавляется от футболки, намекая, чтобы я продолжала.

– Я не собираюсь играть в джентльмена, - произносит, стягивая моё платье. – И спрашивать уверена ли ты.

– Но?

– Без «но», просто сообщаю, чтоб ты не думала, что легко отделаешься.

Мне ни капли не страшно, потому что я уверена. И в своем выборе, и в том, что он остановится, если я попрошу. Только я не собираюсь этого делать. Не случайный порыв желания.

На мне – новый комплект белья. Любимые духи. Ни единого лишнего волоска на теле. На кровати свежая постель. А ещё я после обеда ничего не ела, чтобы казаться красивее и стройнее.

Но сейчас Мирон смотрит так, что я понимаю собственную глупость.

Для него я и так красивая.

Мужчина окидывает меня долгим взглядом, я вся покрываюсь мурашкам. А он собирает их губами. Изучает моё тело поцелуями, оставляя след из горящих и пульсирующих отметин, вскоре вся кожа словно пылает.

Особенно внизу.

Не остается ни смущения, ни страха. Только необходимость принадлежать этому мужчине. Именно сейчас, именно так. Полностью, окончательно.

Руки Мирона – везде. Изучают меня, сжимая одновременно и нежно, и пылко. Я отвечаю тем же. Втягиваю солоноватую кожу на шее, отчаянно хочу оставить там свой отпечаток.

Звенит пряжка ремня, а я подрагиваю от