Но благодаря тому, что у Мирона и Димы тоже внешность схожая, никаких вопросов или неуместных намеков никогда не возникало. Никому не пришлось объяснять, что так бывает.

Живёт семья, дети появляются, а после – они расстаются. И можно жить счастливо, и так же ярко любить уже другого. И переживать не из-за сомнений в верности, а из-за подступающего юбилея.

– Боже, - я едва не всхлипываю. – Мне скоро пятьдесят! Шварц, я старуха. Господи…

– Я тоже старик и ничего.

– Ты всегда стариком был для меня! А я… Хватит смеяться! Дай женщине пережить её кризис.

– Ну, раз ты уже сама себя женщиной называешь, то точно старушка.

– Мирон! Стоило таки отравить тебя, когда была возможность.

– Снова мышьяком угрожаешь?

– Нет! Зачем? Цианистый калий надежнее.

Шварц смеётся, для вида с опаской поглядывает на кофе. А после залпом выпивает. Знает, что ещё должен разобраться с поливом газона перед тем, как я решу стать вдовой.

Мы сидим на лавочке на веранде, я прижимаюсь к мужу. Могу сколько угодно кусаться и шутить, но любви от этого меньше не становится. Завтра приезжают дети, сегодня мы только вдвоем.

Полностью наслаждаемся этим моментом.

И всё у нас хорошо.

Конец