– И что происходит? – спрашивает Мирон, прикрывая дверь в спальню. Приближается. – Мне стоит волноваться, Тай?

– Про что ты? Все отчеты завтра, - обещаю, прикрываю лицо ладонями. – Твоя дочь делает меня жутко сонливой. И уставшей. И…

– Счастливой?

– Угу. Так  что  происходит? О чём ты?

– Я заглянул на кухню.

– Ой.

Я вспоминаю, что не успела разнести по соседям свою выпечку. Немного увлеклась из-за глупых переживаний. А Шварц отлично знает, что если в моей жизни появляется стресс, то дом наполняет катастрофическое количество еды.

– Не могла с работой разобраться, - отмахиваюсь, вытягиваясь на кровати. – Клиенты бесят. Я говорю им одно, они другое делают.

– Ты сама решила уйти в свободное плавание.

– Потому что на фирме меня бесили начальники. Не ты! – сразу же добавляю, когда Мирон укладывается рядом. – Прошлый. Там тоже объясняй или нет – всем плевать. Зато сейчас я сама своё время контролирую. И в декрет уходить не нужно. И… Хм.

– Давай, Таюш.

Мужчина тянет моё платье вверх, помогая раздеться. Накидывает на нас одеяло, обнимает со спины. Его ладонь тут же ложится на мой живот, поглаживает, выводит узоры.

Губами Мирон прижимается к плечу, зацеловывает красный след от шлейки лифчика. Добирается до шеи, а во мне гормоны дофамина как яркие лампочки загораются. Греют, разливают тепло под кожей.

– Тише, ревнивица, - муж смеётся, когда его дочь снова пинается. – Тебя я тоже люблю. Просто твою маму чуть больше.

– Шварц!

– Что, Шварц? – невинно интересуется, каждый раз перекатывая мою-свою фамилию на языке. Будто конфету смакует. – Это правда. Очень, - прикусывает кожу. – Сильно, - ведёт языком по отметинам. – Люблю. Запру в подвале, никуда не отпущу.

– Угу. Руслан рассказал, что ты дом купил.

– Эх, а у него такие задатки шпиона были. Хочешь поехать посмотреть?

– Нет. Да. То есть… Хочу, но отвези тогда, когда планировал. Сюрприз сделаешь.

Несмотря на неудачный опыт с Димой, сюрпризы я все ещё сильно обожаю. Как и моя дочь, которая рождается почти на два месяца раньше срока, заставляя всех вокруг обзавестись седыми волосками.

Такая крошечная, даже мне страшно держать её на руках. Прижимаю к себе, рассматриваю махонький носик. Боже, неужели Руслан был таким же? А сейчас такой большой, с интересом рассматривает свою сестричку.

– Она не сможет бегать, - изрекает серьезно, а в глазах – вселенская печаль. – А как тогда с ней играть?

– Она побежит, быстрее, чем ты думаешь, - обещаю. – Ты можешь прикоснуться к ней, если хочешь.

– Нет, нет, нет! Лучше папа-Мир.

Перевожу взгляд на мужа, а тот бледный, может цветом со стеной слиться. Смотрит внимательно, все ещё не в состоянии поверить, что эта футболистка из моего живота – теперь вместе с нами.

Шварц качает головой, делает шаг назад, будто я насильно впихну ему дочь. Алина сонно причмокивает губами, на лице Мирона тут же растягивается широка улыбка.

Он любит её, но даже на выписке берет со страхом. Кажется, ему проще меня было бы на руки взять, чем одну кроху.

– Именно, Тай, она же  кроха , - объяснял. – Рус побольше был, и то пугал. А она… Да у меня ладонь больше, чем её головка.

Боже, мужчины все такие нежные, когда дело касается детей?

Как с недобросовестным арендатором судиться, так он первый. Как идти в садик разбираться и защищать Руслана, потому что Немцов был в командировке, так бежал быстрее меня. А маленькая дочка – это самый грозный человек в его жизни.

– Спят, - оповещает Мирон, спустившись ко мне на кухню. – Опять пришлось Руса оттягивать от кроватки. Он всё ждёт, что Линка вырастет за ночь. Ты же обещала «быстро».

– Боже, - смеюсь, облокачиваясь на подоконник. – Я же объясняла, что не так скоро.

– Ну… У вас разные понятия «быстро». Поэтому завтра мы с Русом пойдём календарь выбирать.

– Зачем?

– Будем отсчитывать дни до её дня рождения. До года вроде должна побежать, да?

Мирон подходит ближе, упирается ладонями в подоконник. Ловит меня в кольцо рук, губы – в плен. Целует долго, будто все ещё не может насытиться. Каждый раз словно впервые.

И мне всё меньше хватает, хочется большего.

Разговоров, близости. Времени только для нас двоих, которого будто и не хватает. Хоть и говорили полночи, а не наговорились. И так во всём.

Обнимаю мужа за шею, трусь щекой о его щетину. Кожа мурашками покрывается, а в груди ярко горит пламя моей любви. Моим топливом служит, чтобы двигаться дальше.

Я была счастлива с Димой. Действительно была, пока лавиной не полилась правда. Жесткая, но необходимая, чтобы не прожить всю жизнь в обмане.

Сейчас я счастлива с Мироном. Возможно, это тоже не навсегда. Но я поняла, что не хочу терзать себя сомнениями или бегать от возможных проблем. В моменте мне необычайно хорошо, а дальше разберусь, даже если когда-то у нас всё закончится.

Только Шварц не отпускает.

Ни через пять лет, ни через десять.

Рус выпускается из школы – взрослый и серьезный, а Мирон только крепче сжимает мою талию. Внимательно выслушивает рассказы сына по то, что тот хочет инженером стать.

После выпускается Алина. Темноволосая красавица, которая очень много взяла от Инны. Тоже хочет покорять восток, изучать их архитектуру. Шварц смеётся, а мне потом жалуется, что если дочь возьмёт от Инны традицию беременеть от мужика и сбегать домой – то он свихнется.

Да, с Инной целая драма получилась. Ни она, ни её муж так и не объяснили, почему изначально расстались. Но именно поэтому Инна долго у моря жила, не желая возвращаться в столицу. Не хотела, чтобы её нашли раньше времени.

– Иначе я бы его кокнула, знаешь, - делилась, когда у нас был девичник на двоих. – А так, успокоилась и дальше любить можно. Как вы с Мироном. Подкалываете друг друга, а всё равно любите. Так и у нас. Только моего придушить хочется, а так – ничего.

Ничего, естественно. Если у их семейства целых четыре ребенка. Мы иногда встречаемся, дети хорошо между собой ладят, старшие – часто выбираются куда-то, заставляя родителей переживать. Но мне так приятно смотреть на то, как мои малыши счастливы.

Руслан