Судорожно скидывала с себя тряпки, стояла в душе, ловила струи воды, а сердце продолжало колотиться печатной машинкой. Чего это с ним, с моим бедным сердечком, ничего ведь не случилось.

В ванне всё никак не могла отделаться от противоречивого чувства. Этот поцелуй совершенно незнакомого мужчины не давал покоя. Такой восхитительный и обидный одновременно! Кто этого бандита просил лапать меня ! Я теперь должна утопиться в чувстве вины? Наверняка все скажут, что я распутная, раз мужчина обнаглел до такой степени.

Я со всех сил провела мочалкой по губам, во рту сразу набилась гадость из пены и противного вкуса геля. Я подставила лицо под струи душа. а мысли продолжали дятлом стучаться в голову. Мало того, что этот наглец без спроса добрался до меня, так ещё и получив своё не смог не облить презрением: это твоё “спасибо”. Как то обидно прозвучало. Вот точно бандит. Во всех фильмах они наглые и безбашенные. Надеюсь, он навсегда исчезнет из моей жизни. Пошляк, скотина!

Вышла из ванны, подняла пуховик, первым свалившийся на пол. Сама не поняла как прижалась лицом к одежде. Незаметный флёр запаха от мужчины, поцеловавшего меня так нагло – коснулся носа. Я глубоко вздохнула, прижав к лицу пуховик, перед глазами снова вспыхнула картинка, где мы ( мы?) угоняем чужую тачку.

“Скотина! – улыбнулась собственным мыслям, снова переживая драйв, – Криминальная скотина, свалившаяся на мою голову. Пари, значит? Ишь ты”.

Странно, разум пытался зарядить кольт, пристрелить наглеца, а сердце… мечтало увидеть его вновь. Столько харизмы, власти, жёсткой нежности было в этом бандюгане. Красивый.

Пыталась успокоить себя.

Так, ничего особого не произошло. Ну, почти угнали машину. Так на самом деле не угнали же. Мысли всё никак не могли вернуться в стойло. Красивый, необыкновенно наглый мужчина всё не выходил из головы. Я бесцельно ходила из угла в угол, то вспоминала своего рыжеусого начальника, то красавчика, прокатившего меня с ветерком. Стоп! Я даже как его зовут не знаю. Ну я и балда! Про себя всё рассказала и как зовут и где живу. Эх, не быть мне партизанкой.

Надеюсь, сегодня наша встреча была первой и последней. Ишь ты, чего захотел. Полы у него мыть. Ага, щас!

А всё таки интересно, что он делал у нас в конторе. Не мог же такой богатей заглянуть к нам в дыру просто так, и морду он Волынину набил. В кабинете у Волынина застрял и по звукам там они не в шахматы играли. Точно, криминал. И потом, знойный блондин сказал, что не женат. Тогда зачем ему наша контора по разводам.

Да уж, вопросов больше чем ответов.

Тётя Соня гремела посудой в кухне, позвала:

– Таня, идём есть.

Пришла на кухню, села, смотрела на неспешно двигающуюся старушенцию – всегда такую чистенькую, нарядную, с седыми завитушками коротких волос. Добрая, необыкновенно умная и прозорливая тётушка часто говорила на смеси всех наречий с чудесным налётом чего то одесского. Слушать её всегда было сплошное удовольствие. Сирота, подобранная чудесной семьёй в годы войны, тётя Соня впитала в себя столько душевности, жалела меня, относилась как к родной.

Передо мной тут же оказалась тарелка нежнейшего куриного бульона. Прозрачный, весь в мельчайших искрящихся наваристых кружочках. Задорными, весёлыми островками морковка рассыпалась, украшая собой одуванчиковое поле бульона. От тарелки струился такой аромат! Пахло уютом, заботой и что? Правильно. Меня догнали рыдания.

Я сдерживалась, сидела сжав ложку и не шевелилась.

– Таки что случилось, деточка?

– Тётя Соня, я уволилась из-за начальника, он приставал, у меня не будет денег и я пока не могу заплатить за комнату. Что делать?

– Так ты не знаешь что делать, риба моя? – старушенция подняла белёсые бровки: – Всё просто! Когда не знаешь что делать, таки надо сразу пить вкусный коньяк. На вопрос он нам не ответит, но забыть сам вопрос поможет.

Тётя Соня проворно вскочила, достала графинчик, две малюсенькие рюмочки. Налила коньяк, он красиво томился плотными, тёмно-янтарными бликами, ловил лучи заходящего солнце пузатыми боками рюмочек.

Я почти никогда не пила, ну, шампанское на Новый год, а тут, не раздумывая проглотила коньяк одним глотком! Горячая, обжигающая волна разлилась под рёбрами, мне сразу стало тепло.

– Я так виновата перед вами. Вот, снова деньги задолжала.

– Как говорят одесские французы: Ой, да кто бы удивился. Всегда виновата женщина. Сильвупле, блять.

Тётя Соня закрыла остроконечной верхушкой хрустальный графинчик, похлопала по карманам, доставая сигареты:

– Вот ещё. Нашла, риба моя, о чём заботиться. Что уволилась так это хорошо, а то лица на тебе не было. Работа – хомут, всегда найдётся куда нацепить за Боже мой. Ты вот лучше поешь, да отдохни. Деньги мне твои не надо. Ты знаешь.

Она жалела меня, а мне от этого только хуже становилось. Что же я такая неудачница то! И Витька не звонит. Неужели так трудно хотя бы на пять минут оторваться от своих забот и позвонить. Хотя бы написать мне коротенькую смс-ку, спросить как я.

– Таня, деточка, сегодня пятница, впереди два выходных. Посмотришь, сколько пользы будет дамскому сердцу, если не работать. Таки говорю тебе, как пожизненный пенсионэр на теле собеса. Главное, помни. Хорошо кушать надо в гостях, а хорошо спать где положат. Лучше дома. У мужчины, на его кошельке.

Глава 7.1

Глава 7.1

Мы с тётушкой сидели на кухне, каждая думала о своём.

Я разревелась, тётя Соня растерянно гладила меня по спине:

–Таня, всё будет хорошо. Не делай мне инфаркт на мои приятные годы. Ешь давай. Ишь, надумала плакать.

Я, прорываясь через рыдания, промямлила:

– И Виктор не звонит, не пишет.

– Может, исдох? – радостно предположила тётя Соня, села напротив меня, достала сигаретку: – Не хочу разрушать твои глупые мысли, но миру было бы лучше без Виктора. Как по мне, так лучше бы сдох. Два года болтается как говно в проруби, предложения тебе не сделал, лечит кого то.

– Не говорите так о нём, он хороший.

– Ой, вэй, детка. Таки помни, мужчина это тот чемодан без ручки, который нужен даме, только, если она его любит. А если не любит то этот чёртов чемодан делает ей проблемы и много головной суеты.

– Я верю,