Гриша не рассчитал ступеньки, папки с бумажным стоном вырвались из его рук и с противным шелестом расползлись по коридору. Я тут же кинулась помогать собирать потерю.

– Как дела, Боровикова?

– Кофе не пила, но держусь.

– Держись, держись. Тут тебе уведомление. –Гриша с тайной радостью протянул мне лист в файле: – специально для тебя распечатал. Не благодари. Кстати. Ты не знаешь, куда делся Волынин?

Я мудро пожала плечами, тихонько буркнула: – может, зализывает раны, гад.

– Говорят, к нему какой-то мужик приходил, Волынин сразу потом уехал с разбитым лицом.

– Какая приятная новость. – я скромно промолчала про события пятницы.

– О раненых не говорят плохо, Таня.

– Давай тогда молча спляшем на его поминках.

Наконец Григорий поднялся, помахал у меня перед носом файлом.

Так как Гриша ехидно радовался, у меня тревога росла всё больше. Что же за утро такое неудачное.

– Ну давай, Гриша, застрели меня сразу. Что там? – аккуратно взяла из его рук файл

– В контору на Володарского тебя переводят.

– Это повышение?

– Там больше недели никто не задерживается. Говорят, дисциплина жуткая. Впрочем, так тебе и надо, Танечка. Это тебе за твой неблагодарный характер.

Вот именно после таких сообщений обычно наступает паника.

– Эх ты, Григорий, такой подруги лишаешься. Кто же тебе будет отчёты исправлять?

– На твоё место другую возьмут. Вот с ней и подружусь.

– Совет да любовь тебе с новенькой, мой бывший друг.

Неужели мой начальник так оперативно от меня избавился, что за выходные успел утрясти все формальности. Это, конечно, хорошо, что переводом, а не через увольнение. Значит, денежки сохранятся. Будет чем за кредит заплатить. Тёте Соне долг отдам. Класс!

– Ты переспала с кем надо, или с залётным мужичком залежалась под одеялом? Кто тебе смастерил перевод, Тань? – не унимался Гриша.

Я прицельно рассматривала физиономию коллеги. Любой другой уже получил бы от меня, но не Гриша. Мы с ним постоянно подначивали друг друга и были существами бесполыми. Выручали друг друга по мелочи, одалживали друг другу и подкалывали. Гриша был тайно влюблён в меня, настолько тайно, что нашему мадридско-гадючьему двору надоело судачить об этом.

За то в Грише всё теплилась надежда разделить со мной счет за кофе в ближайшей кафешке.

– Тань, вот стесняюсь напомнить, ты же вроде с мужиком живёшь. С гражданским мужем.

– Нет у меня мужа.

– Помер уже, бедный? – любезно догадался бывший друг (после таких слов разве можно оставаться друзьями).

– Не родился ещё.

– Ну да, ну да, оптимистка ты наша.

Противные, заискивающие нотки в голосе Гриши переползли в угрожающую тональность:

– Скажи, за какие такие доблести тебя перевели в юридический отдел компании, которая отношения не имеет к адвокатуре. Почему тебя, а не меня? Может быть, у тебя особые отношения с начальством?

Не боишься, что я им кое-что расскажу о тебе. Твою тайну?

Глава 8.1

Глава 8.1

– Скажи, Танька, за какие такие доблести тебя перевели в юридический отдел компании, которая отношения не имеет к адвокатуре. Почему тебя, а не меня? Может быть, у тебя особые отношения с начальством? Не боишься, что я им расскажу о тебе кое-что? Твою тайну?

– Особые, не то слово, – я вспомнила пятничную потасовку у Волынина, сглотнула,: - А какая у меня есть тайна?

– О, я не такой дурак выкладывать перед тобой козыри. Приберегу для нужного момента, - у Гриши на губах змеилась подлая улыбочка,: - Не могу понять. Почему повышение получила ты? И кстати, я видел в окно, как ты в пятницу укатила на крутой тачке. Таня, ты давалка?

Я молча смотрела на идиота, слишком близко наклонившемуся к моему носу. И вдруг Григорий выпалил:

– Ненавижу тебя, Боровикова! Почему переводят тебя, а не меня!

Вспышка ярости Гриши была настолько неожиданной, я смотрела ему в глаза: – удивительно холодные, прям ледяные глаза зарождающегося убийцы. Что же с людьми зависть делает, выдохнула ему в лицо:

– Сколько бы собак не бежало за бентли, ни одна из них не сядет за руль. Меня за профессионализм перевели.

– Ну, ну. Я тоже так подумал. Профессионалка ты наша.

Шла к себе в приёмную, не доходя, развернулась в бухгалтерию. Может быть там толком разъяснят что за перевод такой. А потом на скорости подорванного вертолёта, роняя всё из рук в срочном темпе собирала в коробку свои нехитрые пожитки: балетки, всякие личные канцелярские штучки. Торопилась, ровно в десять меня ждали на новом месте работы. Нельзя же начинать с опозданий. Хотя именно с этого я и начну. Вызвала такси , надеялась хватит моих копеек заплатить, схватила коробку, не оглядываясь помчалась на выход.

– Что, вот так и сбежишь? – Григорий стоял на ступенях офиса, мне неприятно было стоять рядом, но куда деваться. Опустила голову, рассматривала свои ботинки, скользнула взглядом по растоптанным кроссам Григория.

Меня всегда злили парни в неухоженной обуви. Трудно, что ли, пройтись щёткой по башмакам. Странно, но в памяти тут же всплыл целовавший меня бандит-красавчик в потрясающе-белых кроссах, в нетронутых жизнью джинсах. Так, прочь из головы воспоминания. Не хватало ещё думать о нём. Нахал. Скотина сумасбродная. У меня есть жених и букет цветов от него. Вот о чём надо думать!

Я вздохнула, повернулась в сторону парковки, прищурилась от яркого солнца, колкими лучиками расплескавшемуся в лужах на асфальте. Ждала такси. Григорий предложил:

– Давай подвезу? – парень так назойливо смотрел мне прямо в глаза, что я чуть попятилась. В вопросе была явная подоплёка, Григорий на что то намекал: – На улице зябко. Я бы и пригрел тебя, если замёрзнешь. Ботиночки-то у тебя картонные.

Я вежливо промолчала, чтоб не обидеть его. Вообще то это не его дело, какие на мне ботинки. Да и вообще.

Сразу вспомнилась моя единственная поездка с ним в его пропахшей дешёвым освежителем машине с запахом дыни – густым и сладким до одури, фу. А ещё, вероятно, чтоб понравиться мне, Гриша в тот раз включил что то из тяжёлого рока, у меня сердце бухало потом