же время Верне нередко создавал картины куда более соизмеримые с человеческими масштабами, изображая парки и особняки римской знати. Замечательный образец подобного рода произведений – представленное в ГМИИ полотно «Парк виллы Памфили в Риме». На нем запечатлена просторная и весьма протяженная аллея фонтанов, высокие боскеты, неизменные римские пинии и – на переднем плане – изящно одетые и осанистые представители beau monde, то есть высшего света.
Огромной популярностью среди современников пользовался еще один французский мастер пейзажа, уверенно прокладывавший дорогу романтизму – Юбер (или Гюбер) Робер. Творчество художника было посвящено изображению античных руин, которые на его полотнах предстают творениями могучих древних великанов. Робер писал как подлинные, так и воображаемые постройки. За любовь к античности мастера в шутку прозвали «Робер из руин».
Франческо Гварди. «Архитектурная фантазия с двориком». 1780-е годы
Многие полотна Робера имеют вертикальный формат и напоминают стремительно низвергающийся на землю горный водопад. Таковы две парные работы из ГМИИ: «Саркофаг» и «Руины с обелиском в глубине». Художник завороженно любуется циклопическими постройками. Его восторг и благоговение передаются зрителю. В тени развалин Робер по обыкновению помещает крошечные человеческие фигурки – это может быть рабочий люд или досужая публика, прогуливающиеся среди осколков Древнего мира. Так жизнь, протекающая в заботах настоящего времени, соприкасается с вековечными отголосками прошлого.
О популярности Робера свидетельствуют подражания его работам. В Пушкинском музее хранится подобное произведение – «Бродячие музыканты». Однако хорошо заметно, что даже при сходстве отдельных мотивов качество живописи сильно уступает оригинальным творениям мастера.
На земле Италии, подлинно благословенной для художников, трудился еще один выдающийся пейзажист – немецкий мастер Якоб Филипп Хаккерт. Ремесло живописца он осваивал как на родине, так и за границей, в Париже, где подпал под обаяние морских пейзажей Верне. Хаккерт неоднократно выполнял заказы монарших особ. Для Екатерины Великой он исполнил серию картин, посвященных Чесменскому сражению. А по прибытии в Неаполь этот уже весьма знаменитый мастер был назначен придворным художником короля Фердинанда IV, что не помешало ему одновременно работать на русскую разведку.
Хаккерт был представителем классического пейзажа, наследником, но не подражателем Клода Лоррена. В фондах Музея содержатся три работы мастера. Почерк Хаккерта легко узнаваем в каждом из этих произведений. Все они составлены из ряда повторяющихся элементов: водоем и стадо животных на переднем плане, рядом – одинокое дерево или купа деревьев и – несколько в отдалении – античный храм. На картине «Пейзаж с гробницей Фаэтона» представлен образ идеального греческого периптера[66], тогда как полотно «Развалины храма в Сегесте на Сицилии» – подлинное изображение руин древнего святилища.
Якоб Филипп Хаккерт. «Развалины храма в Сегесте на Сицилии». 1778 г.
Как и полотна Лоррена, произведения Хаккерта заполнены ровным и тихим солнечным светом. Ничто не способно потревожить тот древний покой, что царит среди рощ и долин, гор, рек и лесов Италии, будто не ведающей о беге времени. Не случайно Гете так восхищался картинами Хаккерта. Великий поэт считал, что только одна красота способна облагородить человека, и прежде всего – совершенная красота античного искусства, коей проникнуты пейзажи Хаккерта. Порой творения художника рискует показаться однообразными, но точно такое мнимое однообразие свойственно и греческой скульптуре, которую мало волновали конкретные индивидуальные черты. – Общие законы красоты и гармонии были ее главной целью.
Раздел 3
Живопись Франции. Плоды эпохи Просвещения
Стиль рококо, равно как и пейзажная живопись Верне, Робера и других художников, вовсе не исчерпывают богатства и разнообразия французского изобразительного искусства XVIII века. Середина и вторая половина столетия отмечены также развитием бытового жанра и натюрморта, в которых нашла свое воплощение реалистическая тенденция, берущая начало в творчестве художников предшествующей эпохи – Жоржа де Латура и братьев Ленен. Вместе с тем новый взлет – по всей Европе и за пределами Старого Света – переживает классическая традиция. Говоря о ней, можно перечислить целую вереницу направлений и стилей – «греческий вкус», «стиль Адам», «стиль Людовика XVI». Однако все эти явления чаще всего характеризуют как разные грани одного стиля. Называется этот стиль неоклассицизм.
Ведущим представителем бытового жанра во Франции был художник Жан-Батист Шарден. С не меньшим мастерством он писал и натюрморты. Шарден был превосходным колористом, однако не любил внешних эффектов, как будто больше интересуясь внутренней, потаенной природой цвета. Если цвет в работах его старшего современника Ватто или его ровесника Буше с порога заявляет о себе во всем великолепии, словно парижская модница, демонстрирующая свои кружева и драгоценности, то у Шардена он далеко не сразу обращает на себя внимание. Этот живописец выстраивает цветовую гамму из полутонов, «неярких, очень тонких колористических гармоний»[67], предпочитая работать прежде всего с различными оттенками коричневого и серого цвета, которые с первого взгляда вполне могут произвести на зрителя не самое выгодное, а порой и удручающее впечатление.
О мастерстве Шардена свидетельствует один из его шедевров – «Натюрморт с атрибутами искусств». На полотне горизонтального формата художник расположил книги, свернутые листы бумаги, карандаш и гипсовую голову Меркурия. Эти предметы символизируют пластические искусства – архитектуру, живопись и ваяние. Композиция составлена подчеркнуто просто и безыскусно. Художник избегает ярких красок, не создает выразительных цветовых сочетаний. При беглом знакомстве картина и вовсе может показаться обесцвеченной. Однако, начав приглядываться, не можешь не залюбоваться плавными, тихими переливами приглушенных тонов, не восхититься тем нежным изяществом, с которым Шарден, будто танцовщиц на сцене, расставляет цветовые акценты.
Жан-Батист Шарден. «Натюрморт с атрибутами искусств». Около 1724–1728 гг.
Бытовой жанр в творчестве Шардена, к нашей досаде, не представлен в Музее[68]. Тем не менее достижения мастера в этой области произвели большое воздействие на художников и знатоков искусства. Философ и художественный критик Дени Дидро открыто противопоставлял работы Шардена, воспевавшие жизнь и ценности небогатых горожан, произведениям Буше и тех художников, что обслуживали вкусы (и потрафляли порокам) аристократии.
На один пьедестал с Шарденом Дидро ставил весьма популярного тогда художника – Жан-Батиста Грёза, жанриста, чье искусство особенно сильно впечатляло современников, в первую очередь своим театральным пафосом и сентиментальностью.
Сегодня патетика Грёза кажется чрезмерной, даже неестественной, в то время как живопись его по большей части выглядит достаточно однообразно. Тем не менее оценивать этого художника с позиций «чистого» искусства не представляется правильным. Картины Грёза, обязательно снабженные литературным комментарием, как много позже работы Павла Федотова, брали на себя
