— Это, — сказал Трайон Уэллс, показывая свой перстень, — изумруд с изъяном. Я спросил потому, что, кажется, я тут единственный ношу перстень. Но, я полагаю, справедливость требует, чтобы все наши пожитки обыскали.

После чего взгляд шерифа скользнул по багровому пятну на белой руке Кристабель, и он мягко заметил, что этим уже занимаются, и спросил, не расскажет ли миссис Микела Бромфель, что ей известно об убийстве.

Но миссис Микела Бромфель, пожалуй, чересчур энергично заявила, что ей ничего не известно. Она гуляла в сосновом леске, вызывающе сказала Микела, искоса взглянув на Рэнди, который вдруг покраснел всем своим худощавым лицом. Она слышала хлопок, но не поняла, что это выстрел. Движимая любопытством, она вернулась в дом.

— Окно, находившееся за телом, выходит на сосновый лесок, — сказал шериф. — Не видели ли вы там кого-нибудь, миссис Бромфель?

— Никого, — уверенно отвечала Микела.

— Что ж, в таком случае, вероятно, вы слышали лай собак? — Шериф, по-видимому, знал, что конуры находятся сразу за сосновым леском.

Но Микела не слышала и собак.

Кто-то из собравшихся при этом беспокойно пошевелился, а шериф покашлял и сказал, хоть в этом и не было никакой необходимости, что бродяг в округе нет, и опрос продолжался. Он тянулся томительно долго, но никто так и не сказал, как Джо Бромфель встретил свою смерть. И уже когда шериф наконец собирался отпустить всех и говорил со следователем, один из его подчиненных пришел доложить о результатах обыска. В доме посторонних не обнаружено. По следам, оставленным на полу, ничего заключить не удалось. Французские окна позади убитого приоткрыты, красного перстня в доме нигде нет.

— По крайней мере, найти его нам не удалось.

— Ну, ладно, — сказал шериф. — Пока это все, дамы и господа. Но буду признателен, если до завтра останетесь здесь.

На всю жизнь Сюзан в подробностях запомнит этот тихий долгий день. После первых минут потрясения он казался таинственно-естественным, будто за одним событием должно было последовать другое, а сразу за этим третье, и каждое логически вытекало из предыдущего. Даже случай после полудня, сам по себе ничтожный, но оказавшийся в дальнейшем таким важным, был естественен и не заключал в себе ровно ничего удивительного — Сюзан познакомилась с Джимом Бёрном.

Познакомилась уже под вечер мучительно долгого дня, который провела с Кристабель, как-то чувствуя, что, несмотря на, казалось бы, очевидное оцепенение, та все же благодарна Сюзан за компанию. Но в воздухе между ними присутствовало нечто, не имеющее названия, о чем нельзя было говорить и в то же время на что нельзя было не обращать внимания, и Сюзан испытала облегчение, когда Кристабель наконец приняла снотворное и погрузилась в сон, в котором оставалась такой же неподвижной, как во время бодрствования.

Выйдя на цыпочках из комнаты Кристабель и спустившись по лестнице, Сюзан никого не видела, хоть и слышала голоса, доносившиеся из-за закрытой двери библиотеки.

Сюзан вышла через широкую парадную дверь, прошла по террасе над прудом с лилиями и глубоко вдохнула насыщенный влагой воздух.

Итак, произошло убийство. Не просто убийство, но убийство человека, которого все находившиеся в доме знали, и именно это обстоятельство сказывалось самым ужасным образом. Во-первых, все были напуганы. Сначала испытали примитивный страх перед собственно убийством — перед нарушением табу, по следам которого шел страх более цивилизованный, страх перед законом, страх, побуждавший заботиться о собственной безопасности.

Сюзан повернулась к живой изгороди и оглянулась. Белый дом величаво стоял среди садов так же, как это было при нескольких поколениях предков нынешних хозяев. Но он утратил безмятежность и теперь был омрачен насилием. Убийством. Он сохранял достоинство и величавость и будет тяготеть к прошлому, как тяготела и будет тяготеть Кристабель к его охранительным ритуалам.

Убийца ли Кристабель? Не оттого ли она так подавлена, не оттого ли у нее такое серое лицо? Или это оттого, что она знает, что убийца — Рэнди или кто-то другой?

Сюзан не замечала человека, сидевшего на крылечке ее домика, и едва не наткнулась на него. Она невольно вскрикнула, хотя, как правило, на нервы не жаловалась. Он сидел, ссутулившись, надвинув себе шляпу на глаза и подняв воротник пальто, и что-то быстро писал в блокнот. Услышав ее сдавленный возглас, он вскочил на ноги, повернулся в ее сторону и снял шляпу — все это одним движением.

— Не разрешите ли воспользоваться вашей печатной машинкой? — спросил он.

Глаза у него были очень светлые, голубые и живые, черты лица отличались приятной асимметрией, а лоб благородной шириной; рот, казалось, много смеялся; форма подбородка предупреждала, что его обладатель ни от кого не примет дерзости; волосы уже начинали редеть, но пока не седели. Кисти рук неожиданно оказались изящными.

— Скрытный, — подумала Сюзан. — Ужасно впечатлителен. Ирландец. Что он тут делает?

Вслух же она сказала:

— Да.

— Хорошо. Без машинки не могу писать с достаточной скоростью, но, знаете ли, хочу закончить эту историю непременно сегодня. Мне сказали, вы писательница. Моя фамилия Бёрн. Джеймс Бёрн. Я журналист. Веду криминальную хронику. Вообще-то работаю в чикагской газете, здесь в отпуске. Не ожидал, что тут случится убийство, так что сегодня пришлось заняться обычной работой Сюзан открыла дверь в небольшую гостиную.

— Машинка здесь. Бумага нужна? Там рядом целая стопка.

Бёрн, как собака на кость, сразу набросился на машинку. Сюзан понаблюдала за ним некоторое время, поразилась скорости, с какой он печатает, и тому, что, казалось, нисколько не обдумывает текст.

В маленьком камине уже были сложены дрова. Вскоре Сюзан растопила камин, села рядом с ним и позволила пламени и стуку печатной машинки себя успокаивать. Перед ее мысленным взором проходили впечатления дня, получалось подобие фильма. Но это был мрачный фильм, Сюзан стало жутковато, и она испытала облегчение, когда Джим Бёрн вдруг, не переставая печатать, сказал:

— Послушайте, вы ведь Луиз Дейр, верно?

— Сюзан.

Он перестал печатать и посмотрел на нее.

— Сюзан. Сюзан Дейр, — задумчиво повторил он. — Слушайте, а не та ли вы Сюзан Дейр, которая пишет детективные рассказы?

— Да, — настороженно призналась Сюзан, — я та самая Сюзан Дейр.

Судя по выражению лица, он не поверил.

— Но вы…

— Если скажете, — с шутливой угрозой заметила Сюзан, — что я не похожа на автора детективов, я не разрешу вам печатать на моей машинке.

— Вы ведь, наверно, по самые уши в этой каше, — предположил он.

— Да, — сказала Сюзан, снова посерьезнев. — И нет, — добавила она, глядя в огонь.

— Не выдавайте себя, — сухо сказал Джим Бёрн. — Не говорите опрометчиво.

— Именно это я и намерена