Все говорит и дышит тишиной.

И выпукло, и беспощадно зримо,

Что было и чему уже не быть.

Уже далекий, но еще любимый,

Как страшно с тишиною говорить.

«Набежит волна, коснется и отхлынет вскоре…»

Набежит волна, коснется и отхлынет вскоре.

Веткой ветер встрепенется, возвратится в море.

Запах ночи унесется в утро с ночью вместе.

Ничего не остается на одном на месте.

Ничего не остается – ни дождя, ни лета.

И хвоинка вдруг сорвется, улетит в примету,

За которой нет ненастья, за которой – воля.

Но не счастье, нет, не счастье, пустота – не боле.

Улетит да возвратится, чтоб однажды снова

Вдаль уйти за дальней птицей кораблем сосновым…

«Я возвращаюсь. Будет ночь светла…»

Я возвращаюсь. Будет ночь светла

И ясен день в душе моей отныне.

Туда, где на сосновых иглах стынет

Прозрачная, как истина, смола.

Где облака над озером в кольцо

И видное за ними еле-еле

Лицо зари, как женщины лицо,

У самой у озерной колыбели.

Там конь крылатый тайну стережет

Пока еще не найденного слова.

Но это слово есть. И слово жжет

И неизменно возвращает снова

С любой дороги, с Млечного Пути…

Туда, где озеро. Вот только бы дойти…

Фрагмент из поэмы «Дорога без конца»

(о Ледовом побоище)

Говорят в ночи подковы.

Кони сытые – вразлет.

На Узмени старой новый

Зазвенел озерный лед.

Гул и топот. Гул и топот.

Ветер, бурю не свищи!

Слышишь, слышишь, хищный клекот…

Видишь – белые плащи.

Скачут – свист над головою —

По греховные дела.

Их, гляди, опять к разбою

Путь-дорожка привела.

Завела метель-дорога.

Замела метель следы.

Уж не дьявол ли в подмогу

Ей, предвестнице беды?

И о чем-то снова, снова

Меж копыт и звон, и спор.

Разговор ведут подковы,

Бесконечный разговор…

«Счастье пишу. Осторожно, почти не дыша…»

Счастье пишу. Осторожно, почти не дыша,

Прикасаюсь к нему, его легкому шагу

По земле. И беру понемногу, что взгляд унесет,

Чтобы перенести каждый крохотный квант на бумагу.

Квант из воздуха счастья. Высокий полет

Журавля и синицы… И то и другое – вдали.

Но зато облака до восторга, до праздника рядом.

Я беру их, совсем не касаясь глазами земли,

И – одни лишь глаза, не касаясь тебя еще взглядом.

И, не слыша пространства, трамвайных звонков и сирен,

Слышу только одну надо мною повисшую фразу:

«Вы кого-нибудь любите? Только не сразу

Отвечайте»… И чувствую, чувствую плен

Этой фразы и пальцев волненье.

Пальцев, пишущих глаз твоих прикосновенье.

Пальцев, пишущих счастье в его первый день.

И спешу написать. И боюсь торопиться,

Как боюсь ему плоть дать, дыхание, тень,

Дать себя обрести и потом уже не возвратиться

В этот миг, вдруг принесший весну и сирень,

И тебя в этот миг, в это прикосновенье

Длинным взглядом-вопросом, таившимся в нас,

Нас обоих. И праздничность, и удивленье,

И пронзившую мысль: ни дыханьем, ни тенью

Из «потом» не вернуться вот в это «сейчас»…

«Под красный свет, под красный свет…»

Под красный свет, под красный свет,

Людей, внезапно смолкших, – мимо,

Ругнув зевак, дохнув бензином,

Промчался РАФ под красный свет,

Как пес, несчастья взявший след.

Туда, где мысль остановилась

В полумгновенье от окна.

А сердце билось, сердце билось

Так, что взметнулась тишина

Между кроватью и окном…

И жизнь тревожным билась сном,

Дрожа на нити вполнакала…

Не сразу нить оборвалась,

Но, вздрогнув, больше не зажглась

Безмолвно. Было и не стало.

Как просто – было и не стало…

Так страшно – было и не стало,

Что даже смерть отозвалась

И, не стыдясь себя нимало,

Устами тишины кричала.

Должно, гостей на пир сзывала.

На скорбный пир своих страстей

К уже не ждавшему гостей…

И мчался РАФ под красный свет,

Беды привычно взявший след.

«Ты здесь? Не торопись. Откуда и куда…»

Ты здесь? Не торопись. Откуда и куда

Несешь в себе опять свои заботы?

Бесплотный образ твой. Ни звука, ни следа,

Ни тени, ни огня… Хотя я знаю – кто ты…

Знакомый дождь в безмолвной тишине,

Когда, казалось, мир на время замер

Без соглядатаев, без света и без камер,

Как перед исповедью… Я – тебе, ты – мне…

О чем мы?.. Не поверишь. О воде…

И в самом деле – дождь. О чем же боле?

Прохладных струй прикосновенья где,

Там нет ни сожаления, ни боли…

И нелюбовь коснулась не лица,

Но сердца, будто полного обиды.

И монолог дождя без паузы и конца

Незримо уведет в безмолвье Атлантиды.

В животворящий мир воды и водных струй…

Коль выучил урок, не заплывай за буй —

Спасительный рубеж и сердца и ума

И неизменный пункт, источник непокоя.

Настойчивая мысль, что это жизнь сама

Определила путь себя увидеть – кто я…

И будут в тишине ступать года,

И трепетнет душа, хоть всякий раз напрасно,

Пока ее Высокая Вода

Не позовет за буй неистово и властно…

«Как радостна и как тиха она…»

Как радостна и как тиха она,

Упрямая надежда, что таится

В прозрачности живой – ни стен, ни дна.

Лишь легкое тепло из глубины струится.

И вот уже раскрепощенный дух

Украдкою вдыхает полной грудью,

Хотя пасьянс