Недавно «мастерскую» неандертальцев в Капчигае осмотрел крупнейший специалист по палеолиту и профессор А. П. Окладников. Глядя, на замечательный останец, он сказал: «Удивляюсь зоркости Павла Трофимовича. При всем моем опыте я, может быть, и не догадался бы подняться туда».

Н.ЛЕОНОВ, профессор

Золотой крест

Рисунки В. ВАСИЛЬЕВА

Пионервожатый школы N 40 города Свердловска В. Фаграфонтов пишет «Следопыту»: «…Летом в журнале «Огонек» N 28 я прочитал небольшую заметку «Сашка-летник» о нашем земляке Александре Кузнецове. Хотелось бы узнать о нем более подробно».

В очерке подполковника Ю. Левина и подполковника И. Мыльникова дается ответ В. Фарафонтову и всем тем, кто интересуется героем партизанской войны в Польше в годы гитлеровской оккупации Александром Васильевичем Кузнецовым,

1. 3а линией фронта

Февраль 1942 года. В тот день, когда коммунисты полка приняли командира авиазвена лейтенанта Кузнецова в кандидаты партии, поступил приказ вылететь в район Калуги. Кузнецов сел в самолет. На аэродроме появился комиссар полка. Он вынул из кожаной сумки кандидатскую карточку и крикнул:

– Вечером, Александр Васильевич, вручать будем. Желаю удачи!

Но летчик в тот вечер на аэродром не вернулся.

Патрулируя над Калугой, Кузнецов завязал бой с двумя «мессершмиттами». От метких выстрелов из всех четырех пулеметов одна из вражеских машин по частям рассыпалась в воздухе. Второй самолет пошел на запад. Лейтенант погнался за ним и в пылу задора не заметил, как перелетел линию фронта.

Немецкие зенитчики тотчас вз.тпи советский самолет в кольцо, неотвратимо-сжимая его с каждой секундой. Кузнецов бросал машину из стороны в сторону, стремясь выйти из зоны плотного огня. Но вот один из снарядов ударил в самолет. Осколками был тяжело ранен пилот. Машина загорелась.

Летчик на предельной скорости повел, объятый пламенем самолет. Зенитные орудия смолкли. «Наша территория!» – решил Кузнецов.

Дальше медлить было нельзя. Вот-вот взорвутся бензобаки. Надо прыгать. Есть, прыжок! Кузнецов с трудом откинул колпак кабины и, пересиливая боль, вывалился за борт.

Упругий, тугой воздух ударил в лицо. Мимо с ревом промчался к земле горящий истребитель. Пора раскрывать парашют. Летчик дернул кольцо.

Но что это? Купол парашюта, не успев наполниться воздухом, свернулся в комок… Значит, его прострочили пулеметной очередью.

Кузнецов сильно ударился о жесткий грунт и потерял сознание. А очнувшись, увидел перед собой большого, широкоплечего немца…

На окровавленных холщовых носилках Александра Кузнецова внесли в одну из комнат штаба фронтовой разведки. Вызвали врача. Появился и переводчик – молодой бравый немец. Приветливо улыбаясь, он спросил:

– Вы Кузнецов Александр Васильевич?

– Я Кузнецов.

– Так вот, Александр Васильевич, война для вас кончилась. Теперь вы мирный человек. Давайте по-мирному и поговорим.

Кузнецов поморщился от боли в ноге и промолчал. Начался корректно-вежливый допрос.

– Сначала, – обратился переводчик, – расскажите нам, в каком полку вы служили, кто ваш командир, в какую дивизию входит полк.

Кузнецов решил не говорить правды. Полк, дивизию и фамилию командиров он придумал в один момент.

– Где располагается ваш полк? – последовал вопрос.

– На Внуковском аэродроме под Москвой, – наугад сказал летчик.

– Сколько самолетов?

– На аэродроме держат определенный комплект. Но по соседству есть резервы. Командир дивизии требовал, чтобы мы в первую очередь берегли себя, а самолетов, мол, хватит…

Летчику показали огромную карту. Красные пятиконечные звездочки обозначали советские аэродромы.

– На каких аэродромах вам удалось побывать?

– Из этих я не был ни на одном: прибыл на фронт три дня назад.

– И за три дня заслужили орден Красного Знамени?

– Красное Знамя я получил за бои с белофиннами.

Переводчик заинтересовался тем, как живет Москва.

– В Москве я был на прошлой неделе, слушал оперу «Евгений Онегин», – ответил Кузнецов. – Город живет неплохо.

Театры переполнены, магазины торгуют, метро работает круглосуточно…

На другой день летчику задали те же вопросы. И тут он допустил оплошность: перепутал номера вымышленных полков и дивизии.

– Чему же теперь верить? – зловеще спросил переводчик. – Вчерашним или сегодняшним словам? Вы говорите чушь! – Продолговатое розовое лицо немца исказилось злобой. – Где же истина, которую ты обещал говорить?

Сильный удар кулака пришелся Кузнецову по левому виску. Летчик потерял сознание.

Через несколько дней лейтенанта привезли в Смоленский лагерь, а в марте переправили в Лодзинский.

Жизнь в лагере была трудной, голодной. На день выдавалось литр брюквенного супу и двести граммов суррогатного хлеба. Пленные пухли. У Александра Кузнецова исподволь зрела мысль о побеге. Но куда бежать? С кем? Все это надо тщательно обдумать, взвесить,

Однажды летчика вызвали в канцелярию и предложили поступить в немецкую авиацию.

– Будете летать в качестве штурмана.

– Бомбить своих людей? Поищите другого! Вряд ли кто-нибудь из русских согласится на предательство!

– Ну, если не хотите летать на Россию, мы пошлем вас на Англию, – не унимался седой сухощавый офицер с железным крестом. – Ведь англичане обещанный второй фронт не открывают.

– Придет время – откроют. Уговоры продолжались несколько дней, но ни Александр Кузнецов, никто другой из летчиков в гитлеровскую авиацию не пошел.

– Дали мы немцам бой! Не нашлось предателя у нас. Молодцы, ребята! – сказал как-то Александру майор Константин Белоусов. До фашистского плена он командовал истребительным авиационным полком.

Откровенный разговор послужил началом большой дружбы. Летчики теперь уже вместе стали обдумывать планы побега.

При любом варианте требовалась помощь человека с воли. Где найти такого человека?

Группу военнопленных направили работать на текстильную фабрику Гаера. Работой руководил мастер-поляк. Это был щуплый, смуглолицый человек с глубокими морщинами на лице и черной щеточкой усов.

– Мы с вами трудимся на Великую Германию, – сказал он. – Попрошу относиться к делу так, как полагается.

По лицу его скользнула едва уловимая улыбка. И пленные не поняли: то ли в защиту Германии он говорил, то ли против.

Мастер оказался довольно общительным человеком. Уже на второй день он рассказал подчиненным последнюю сводку Совинформбюро, а потом добавил:

– На фронте неспокойно. Чтобы помогать фронту, надо работать честно и добросовестно.

И опять пленные не поняли, кто он – враг или друг? Кузнецов и Белоусов решили: мастер – свой человек. Выбрав удобный момент, они спросили у старика, есть ли в Лодзи подпольная организация…

– Откуда мне знать? – уклончиво ответил поляк. – Я политикой не