– Что шеф-то, не обижает?

Она не снимала улыбку.

– Что вы! Он самый лучший.

Ещё бы. Сразу видно, зачем он тебя держит. Ладно, пойдём пообщаемся со старым другом. Я не навязывался, сам зазвал в гости. И зазвал-то, гад, лениво так: мол, забегай на работу, если мимо проезжать будешь, поболтаем. Ну что ж, поболтаем. Наслышан о твоих успехах. Я не навязывался.

Я с трудом выкарабкался из кресла и проследовал за серым костюмом. Цок-цок.

– Ва-а-а-адик! Привет, привет. Проходи, проходи. – Хозяин кабинета радостно приветствовал меня, не встав, впрочем, из-за стола, но сделав приглашающий жест, мол, подходи поближе, не бойся.

Всё тут как положено. Чтобы добраться от входной двери, где мы с серым костюмом остановились, до огромного стола, требовалось преодолеть метров десять пустого пространства. Пока я его преодолевал, хозяин милостиво ждал, широко и радостно улыбаясь. Эти пять секунд посетителю даются, чтобы осознать силу и мощь хозяина и собственную от него зависимость. Я всё осознал и устроился в кресле напротив Олега. Большой солидный стол, на столе мраморный офисный набор, фото в рамке, микроёлочка с игрушками. Новый год скоро, как-никак.

– Танечка, принесёшь нам кофейку?

– Хорошо, Олег Иванович. – Танечка испарилась.

– Рад видеть, Вадик. Давненько, давненько, если не считать позавчерашней встречи. Ну что, вижу, ты в форме. И смотришься хорошо, по-молодёжному. Ну или как миллионер, ха-ха.

Смотрелся я тривиально: джинсы да фуфайка. Куртка осталась в приёмной.

– Да ничего вроде, держусь. А ты крут, выглядишь очень солидно, под стать офису. Заматерел. Видно, дела хорошо идут.

– Да не жалуюсь, честно говоря. Вроде неплохо. – Широкая улыбка не сходила с его физиономии.

Ещё бы. Отжал общий бизнес, c*кa, чего жаловаться. Давно, правда, было.

Цок-цок-цок. Рядом материализовалась Танечка с кофе и коньяком и умело разлила ароматные напитки по изящным чашечкам и сверкающим бокалам.

– Ты как, не за рулём? Я-то обленился, водитель возит. – Олег прищурился. На классовую разницу намекает.

– Нет, Олег, не за рулём.

– Ну и отлично. Может, сигару? Кубинские, по спецзаказу.

Я хмыкнул. Тут он всё же перегнул.

– Нет, спасибо, не курю, давно бросил.

– Ну и правильно. Ладно, рассказывай, как у тебя дела?

А чего там рассказывать. Хочешь услышать, как лямку тяну и из кредитов не вылезаю? Обойдёшься.

– Да по-разному…

Я вдруг рассмотрел фото в рамке на столе. Красивая улыбающаяся женщина и двое мальчишек. Оля. Предмет юношеского соперничества.

Я показал на фото и почувствовал, что лицо моё искажает гримаса.

– Похоже, семейная жизнь тоже в порядке?

Олег с готовностью кивнул.

– Да, всё хорошо. Видишь, всё же выбрала меня. Уж извини, что так вышло. Долго ждать пришлось. – Он продолжал улыбаться и внимательно смотрел на меня.

Победитель, мать твою. Я почувствовал, что терпение моё лопается.

– Олег, да ты просто колобок в масле. Ну всё у тебя зашибись. Плавно и ровно. Бизнес прёт. В семье счастье. В офисе Танечка. – (Он скорчил возмущённую рожу.) – Да ладно тебе, что я, вчера родился? Расслабься. У меня только один вопрос. По старым временам не скучаешь?

Он не снимал свою идиотскую улыбку.

– Да не особо. Возраст, видимо. Всему своё время.

– Да? И бокс, наверно, бросил?

– Бросил. Хотя зря, наверно. Видишь, толстею.

– Зря. Потому что я не бросил.

Улыбка слегка угасла. Ага, заc*aл?

– Да ладно, чего ты скис. Не собираюсь я с тобой боксировать. Так просто, к слову пришлось. Я, собственно, с одной только целью зашёл. В глаза тебе посмотреть.

– Ну что ж, понимаю. Посмотрел?

– Посмотрел. И вижу я за твоей улыбочкой дурацкой знаешь что? Тоску. Потому что ты врёшь. Врёшь, что не скучаешь по старым временам. Все скучают. По своей молодости. По друзьям, которых растеряли. По любви. И ты тоже, несмотря на твои успехи, дорогой костюм и толстое брюхо. И несмотря на Танечку твою. Думал поразить меня? Ты ведь за этим меня позвал, когда мы на улице столкнулись? Да мне пoxрен. Мне такая жизнь не нужна. Не в деньгах счастье. Ты лысый и толстый. Не собираюсь я тебе завидовать.

Остатки улыбки теплились на его физиономии.

– Ну, тут ты прав, чего завидовать. Каждому своё, знаешь ли.

Я усмехнулся.

– Тут ты прав тоже. Каждому своё. Как там? По делам да воздастся, так?

Улыбка превратилась в кривую ухмылку и погасла окончательно. Ну что ж. Разговор окончен.

– Ладно, мне пора, спасибо за угощение.

Я выпил залпом коньяк, встал и развернулся к выходу. И услышал издевательское:

– Что, Оле привет передать?

Вот скотина. Добить хочет. Я, не оборачиваясь, помотал головой.

– Не надо. Зачем её расстраивать.

* * *

Выскочив на улицу, я вдруг остыл, чему, очевидно, поспособствовал крепкий морозец. И зачем всё это мне надо было? Глупо. Зашёл, нагрубил, ушёл.

Я спустился со ступенек и двинулся к выезду с офисной парковки.

Меня догнало вкрадчивое шуршание шин. Рядом остановился «Бентли», водитель выскочил и распахнул дверь. Я сел внутрь и достал телефон. Надо позвонить на работу. По делам да воздастся, Олег Иванович. Через пару часов вы поймёте, о чём я говорил.

– Лена, завтра мне начнёт звонить Воронин… Олег Иванович… да, запиши. Это по поводу сегодняшней сделки, по блокпакету. Говори, что я на совещании. Потом, что я уже ушёл… ну и так далее. Помурыжь его, в общем, как следует. До особого распоряжения. Да.

Едва я успел отключиться, как телефон снова зазвонил.

– Ну где ты?

– Оль, я еду, еду. Через полчасика буду. Заехал тут в одно место по дороге.

– Ну что же ты! Ведь знаешь, у меня время только до четырёх… А завтра ты улетаешь, я же помню! А потом Новый год!

– Успокойся, я уже еду. – Я сделал знак водителю, и машина мягко тронулась. Куда ехать, он знал.

Вырулив на улицу, он протянул руку и включил радио… ух ты, ну как по заказу. Мой старый любимый блюз, тот самый. Оскар Бентон. Машина скользила по улицам, украшенным новогодними огоньками, мягко покачиваясь. Мощный голос певца, наполненный сарказмом и страстью, заполнял салон: «…Bay Parkway wonder… you’re such a success…»

Забавно. Получилось точно как в песне.

Хорошая музыка вдохновляет на правильные дела.

Merry Christmas you all.

2018

Татьяна Морошкина

Летящая стрела

Детство – это часть нашего мира, где память выборочно сохраняет отдельные кадры фотоплёнки, и мы своим воображением проявляем её.

Ветвистые рога оленя, привезённые моими