Перед выходом ещё раз проверил адрес, который дал Конорс. Университет был недалеко, можно было дойти пешком минут за двадцать.

Выходя из дома, я думал о том, как быстро менялась моя жизнь. Неделю назад я был обычным аспирантом в другом мире, а теперь планировал стать тайным борцом с преступностью в теле подростка с суперспособностями.

Жизнь определённо стала интереснее.

Дорога до университета прошла быстро. Я шёл обычным шагом, не используя способности, но всё равно чувствовал себя полным энергии. Новое тело было в прекрасной форме, и даже без специальных усилий я двигался быстрее и увереннее большинства прохожих.

Университетский кампус встретил меня знакомой атмосферой — студенты с рюкзаками, профессора с портфелями, запах старых книг и химических реактивов. В прошлой жизни я провёл в подобных местах много лет, и это ощущение было родным.

Биологический факультет располагался в одном из старых зданий кампуса — кирпичном строении с высокими окнами и широкими коридорами. Я поднялся на четвёртый этаж, нашёл нужную дверь с табличкой "Д-р К. Конорс, лаборатория регенеративной биологии" и постучал.

— Входите! — донёсся знакомый голос.

Я открыл дверь и шагнул в новую главу своей странной жизни.

Лаборатория доктора Конорса оказалась просторным помещением с высокими потолками и большими окнами, выходящими на внутренний двор университета. Вдоль стен тянулись рабочие столы, заставленные микроскопами, центрифугами и другим оборудованием. В воздухе витал характерный запах химических реактивов и дезинфицирующих средств.

— Мистер Паркер, — поприветствовал меня Конорс, поднимаясь из-за письменного стола в углу лаборатории. — Пунктуальность — хорошее качество для будущего учёного.

— Добрый вечер, доктор, — ответил я, оглядываясь по сторонам. — Впечатляющая лаборатория.

— Спасибо, — он улыбнулся с гордостью. — Пять лет собирал это оборудование по крупицам. Университетский бюджет на науку, знаете ли, не слишком щедрый.

Конорс подошёл к одному из рабочих столов, где под микроскопом лежали препараты.

— Проходите, покажу, чем мы здесь занимаемся, — пригласил он. — Основное направление — изучение механизмов регенерации у различных видов животных.

Я последовал за ним, внимательно изучая обстановку. На полках стояли банки с заспиртованными образцами — ящерицы, саламандры, морские звёзды. На одном из столов располагался террариум с живыми гекконами.

— Эти малыши — наши главные учителя, — сказал Конорс, указывая на ящериц. — Способность к регенерации хвоста у них практически безграничная. Могут отращивать новый хвост десятки раз.

— А механизм этого процесса изучен? — спросил я, наклоняясь к террариуму.

— Частично, — ответил Конорс. — Мы знаем, что в основе лежит активация специальных стволовых клеток и каскад генетических сигналов. Но детали пока ускользают.

Он провёл меня к микроскопу и предложил посмотреть препарат.

— Это срез хвоста геккона через неделю после ампутации, — объяснил он. — Видите эту тёмную область? Это бластема — скопление недифференцированных клеток, из которых формируется новый хвост.

Я внимательно изучал препарат. Клеточная структура была хорошо видна, и я мог различить разные типы тканей в процессе формирования.

— Удивительно, — прокомментировал я. — А какова роль нервной системы в этом процессе?

— Ключевая! — загорелся Конорс. — Без иннервации регенерация невозможна. Нервные клетки выделяют специальные факторы роста, которые стимулируют деление стволовых клеток.

Он подвёл меня к другому столу, где располагались компьютер и стопки научных статей.

— Здесь мы анализируем генетические данные, — продолжил объяснение. — Сравниваем геномы видов с высокой способностью к регенерации и тех, у кого её нет.

— И какие выводы? — поинтересовался я.