Выученные способы поведения становятся ролями. В других психологических моделях их называют паттернами. Но мы в психодраме, и мы имеем дело с ролями. Дети ещё умеют изобретать новые роли. Их ролевой репертуар невелик, и они пока не знают ответов на все вопросы, а потому изобретают. Базовая роль «хорошая девочка» ещё не руководит выбором, не все консервы изучены.

Но идём за нашим ребёночком дальше. Вот он уже в первом классе и выучивает теперь уже социальную роль «я ученик первого класса». Сидишь тихонько, ручки сложил, знаешь ответ – ручку поднял. Хорошие девочки быстро выучивают эту роль и прекрасно ею пользуются. Но не все дети так могут. Некоторые просто в силу темперамента не вписываются в эту роль и пытаются найти другие способы поведения. Они могут врать и хитрить, лишь бы удовлетворить две важные потребности. Во-первых, всё-таки остаться достаточно хорошим учеником первого класса, чтобы не ругали. Во-вторых, выжить самому и разрешить шилу в заднице действовать, хоть и потихоньку.

Посмотришь на девочку – сидит, примерная ученица, во все глаза на доску глядит. А заглянешь под парту – у неё там ноги ходуном ходят, чечётку танцуют и круги выписывают. А если и ноги стоят спокойно, то её фантазия в такие далекие облака перенесла, что сколько не окликай её – не услышит.

Некоторые дети сразу осваивают роль хулигана и тем самым удовлетворяют свои важные потребности. Например, потребность во внимании. Дома не хватило, пришёл в школу, кинул бумажку в учительницу – вот оно, пожалуйста, только о нём и говорят. И к такому ребёнку роль хулигана может прилипнуть надолго. Он же ещё и услышал, что он хулиган, и сказал в ответ – да, я хулиган. Вот базовая роль сформировалась и оформилась. Именно она начнёт во многом определять будущее.

К старшим классам эта хулиганская часть может найти выход в каком-то другом месте: в спорте, в музыке, в общении с одноклассниками. Тогда в школе у него появится возможность стать образцовым учеником, если он решит, что ему нужны хорошие оценки, хорошее поступление, хороший статус в жизни.

Или он не найдёт, как дать законный выход своему хулиганству, и будет хулиганить, пока не посадят. Или пока не пойдёт в армию, где ему объяснят, что эта роль не канает. А может быть, он найдёт другой способ: пойдёт в МЧС или полицию, и там удовлетворит эту свою роль. Так бывает.

Недавно случайно встретилась со своим одноклассником. Он был отчаянным хулиганом и двоечником. Сейчас он герой России, ветеран трёх войн, подполковник ВДВ, такая судьба.

Когда ребёнок становится совсем взрослым, он уже автоматически входит в установленные социальные роли, которые мы все хорошо знаем. Ему уже не надо задумываться, как выглядит та или иная ипостась. Все необходимые костюмы аккуратно развешаны в гардеробной, надевай и носи. Только не перепутай, какой соответствует ситуации. Всё уже выучено. Например, начальник/подчинённый. Спроси любого человека – как выглядит начальник – сразу распрямятся плечи, поднимется голова, и он будет говорить тоном право имеющего. Также скажи любому – ты подчинённый – и он сожмётся, опустятся плечи, станет неуверенным голос. Роли выучены настолько хорошо, что тело реагирует моментально, даже думать не надо, раз, и ты уже там.

Сложились обстоятельства, и ты уже весь в роли, вместе с телом, чувствами и мыслями. Официант – посетитель; таксист – пассажир; учитель – ученик; родитель – ребёнок; врач – пациент. Если роли определены обстоятельствами, то поменяться ролями в заранее сформированных социальных отношениях нельзя. Врач не может оказаться в роли пациента у своего больного. В жизни всякое бывает, конечно, но лучше не надо, опасно для здоровья.

Даша: Ирина, вы говорите «сложились обстоятельства». Но ведь и у той вашей клиентки с цветочком тоже были такие обстоятельства, в которых врубалась роль хорошей девочки. Окажись на месте того начальника какой-то другой человек, проблем бы и не возникло. Как связаны роли, которые принадлежат человеку и обстоятельства, которые всегда больше его выбора?

Я спрашиваю, потому что та же поп-психология часто говорит: раз у тебя такие обстоятельства, ты сам их себе выбрал, тебе это чем-то выгодно. Но это, на мой взгляд, слишком жестоко.

Если бы у этой моей клиентки совершенно случайно оказался другой начальник, не придирающийся к мелочам и разговаривающий милым голосом, то она бы спокойно сдала этот проект. А потом пришёл бы, например, заказчик и заявил, что на креслах обивка не того цвета или в документах опечатка. Или коллега из зависти заявила, что у неё лучше бы получилось. Да мало ли что, в этом проекте или в следующем или вообще на улице могло произойти. Если есть роль «хорошей девочки, не имеющей права на ошибку», то обстоятельства, в которых эта роль проявится, рано или поздно, обязательно найдутся. А если не найдутся сами, то можно, как бы случайно, забыть цветочек поставить в качестве эксперимента, вдруг всё по-другому пойдёт. Лучше, конечно, не рисковать, а заранее разрешить себе делать ошибки, но если бы это было так просто, то и нам, психологам, делать нечего было бы.

Тем не менее всё-таки выбор есть

Встретились, например, два бывших одноклассника Вася и Петя. Вася, который в школе всеми командовал, тут же начинает руководить: «Сейчас пойдём в кафе, пивка выпьем, за жизнь поговорим». Но Петя уже совсем не подчинённый по жизни, каким был в школе, он вырос и уже сам командует целым предприятием. Не хочет он принимать роль ведомого и пивка тоже не хочет. Вася по старой памяти предложил ему привычную роль. Он ничего плохого даже в мыслях не держал. А у Пети сейчас экзистенциальный выбор. Принять старую роль или не принимать. Кто его знает, какие консервы могут взорваться, что окажется важнее, неизвестно. Можно не принимать, но тогда есть риск, что общение на этом прекратится навсегда, и придётся испытать забытые чувства отвержения и презрения. Но, может быть, Вася спокойно примет роль того, кто готов договариваться. У всех есть право не соглашаться на предлагаемую роль, но и ответственность за выбор нести придётся.

Так уж устроены отношения: там, где есть