А здесь ведь измываются над людьми свои… Свои же, российские особи… и только твердят уже много лет. Мол, погодите, решение принято, и в сентябре выпускники придут – лгут, конечно, но ложь помогает удержать в режиме нечеловеческого труда ещё месячишко или два, а то и три. Ну или вот после Нового года уже приняты серьёзные решения, будет реформа и будет совсем хорошо – ну все в шоколаде. Но число врачей сокращается, банда больных увеличивается, и всё не только не остаётся, по-прежнему, а день ото дня ухудшается.

Можно было бы ещё рассказать, что за 12 минут врач обязан сделать запись в трёх разных журналах, а если надо оформить ВТЭК, ну и прочая, прочая, прочая… врачи пока – советской закалки. Врачи пока не из стаи мажоров. А потому они принимают больных, а потом ещё больше часу сидят на работе. Пишут, пишут, пишут. А когда поликлиника закрывается, где-то в 22.30 добираются, наконец, до дому, хотя ходьбы не более 15 минут, быстро что-то перехватывают, потому что уже не до еды – усталость сражает. Но собирают в кулак силы, и пишут какие-то карты ВТЭКи и прочая и прочая до полуночи и более. А утром в 7.45 снова в кабинете.

Число врачей убывает постоянно, а число больных, которые теперь имеют право приписываться, куда вздумается, нарушая всякие балансы силы и средств медицинского обеспечения, постоянно возрастает. И никому неважно, как было важно при советской власти, какое количество жителей может приходиться на одного врача. Это не выгодно где-то наверху, а потому запутывается. Ведь бессистемные приписки «куда хочу» приводят к тому, что где-то густо, а где-то пусто.

Главный врач одной из поликлиник, устав стучаться в глухие двери руководства, объясняя, что уже нет возможности двумя-тремя врачами в бригаде прикрыть в смену целый микрорайон, решила вопрос иным путём. Обратилась с просьбой к тем, кто ещё не на пенсии – хоть таковых и единицы – работать не восемь часов в день по двенадцать! Обещала хорошую – по мнению медицинских руководителей, но не по условиям жизни в демократическом обществе – плату.

Человека два-три из двух бригад согласились. И тут же, в мгновение, к ним записались больные на приём вперёд на две недели. И снова нехватка…

Мало того, что наваливать на горстку тружеников работу за десятерых бессмысленно, так ведь ещё и бесполезно, да и вредно.

Учёные уже доказали, что врач способен правильно воспринимать то, что видит у больного и не ошибаться в диагнозе в течение 6 часов, но не более. Там просто действует усталость, возможны ошибки. Вспомним, ведь даже во фронтовых условиях, где, если надо, люди не спали сутками, для врачей медсанбата это было неприемлемо. А потому Гулякин чуть ли не силком отрывал своих подчинённых от операционных столов и заставлял отдыхать, поскольку иначе бы наверняка страдало качество оказания квалифицированной – повторяю: квалифицированной помощи. Ну а в поликлинике то что, разве не нужная квалифицированная помощь. каков коэффициент полезного действия врача не десятом, на одиннадцатом, а тем более на двенадцатом часу работы?!

Такое впечатление, что всё сознательно ведётся к тому, чтобы через годик, к выборам создался ещё один коллапс – закончились в поликлиниках терапевты, ну и… это вызвало необыкновенный энтузиазм масс, которым остаётся только назначить виноватых в этом.

Руководители военной медицины никогда не допускали, не допускают и, я уверен, не будут допускать подобных безобразий. Пора вернуться из «светлой» демократии в жуткий социализм, вернуться с граждански, в которую случайно заглянул – наболело – в строгую и точную военную систему, где не особи служат, а мужчины с большой буквы. Вернуться к сослуживцам, ученикам и последователям Михаила Филипповича Гулякина.

Представьте, когда лежал в госпитале в 1997 году, я на протяжении более чем трёх месяцев чувствовал постоянную заботу, армейскую заботу – да, армия как родной дом. Недаром, когда собирался в суворовское военное училище, отец говорил мне, что армия – государство в государстве и, уходя туда, человек перестаёт полностью принадлежать себе, но зато заботы о нём берёт на себя могучая система, которая несмотря на внешнюю строгость, является гораздо более человеколюбивой, нежели гражданка, особенно демократическая.

Есть, конечно, и на гражданке в низовом звене медицинского обслуживания учреждения высокой культуры и высокого порядка. Немало замечательных больниц и научных медицинских центров. А сколько талантливых хирургов ежедневно на посту! Ежедневно и ежечасно спасают людей. Да ведь и в районных поликлиниках трудятся самоотверженные, преданные своему делу, да вот только преданность их используют те, кто давно уже равнодушен к людям, кому гораздо важнее статистические записи в журналах для отчёта перед начальством, а не здоровье людей.

Этим людям я посвятил стихи, тоже ставшие песней….

Новорусские, евро-медчасти

Людям нынче не по плечу,

И несут всех недугов несчастья

К участковому люди врачу.

Отраженьем Святого Покрова,

Светом теплой Небесной свечи

В поликлиниках вас участковых

Исцелят и согреют врачи.

Припев:

Лишь Наташи, Людмилы, да Иры

К вам на крыльях халатов летят,

С этажа на этаж по квартирам,

И сердца милосердьям горят.

Вас, больные, везде позабыли,

И пора бы понять уже вам,

Где бы вас и когда не лечили,

К участковым вернётесь врачам.

Отвлекитесь от жалоб немножко,

Чтобы вспомнить их белый халат.

Им ведь тоже нужна неотложка –

Добрый ваш и участливый взгляд.

Припев:

Зной палящий сменяется градом,

Снегопад на мороз гололёд,

И не ждут они вовсе награды,

И наград им никто не даёт.

Но Татьяны, Марины, да Маши

За больных своих грудью встают,

Потому что ведь все они наши,

А на наших повсюду плюют.

И прошу вас: не надо лукавить,

Чтоб вовек не остыла свеча,

Уж давно пора памятник ставить

Нам своим участковым врачам!

Припев:

Зной палящий сменяется градом,

Снегопад на мороз гололёд,

Вы не ждёте за труд свой награды –

Только Бог вам награду даёт!

Впрочем, любое медицинское учреждения сразу поднимается на неизмеримую высоту, когда к его руководству или руководству в нём важными отделами приходят люди, прошедшие закалку в учреждения военной медицины.

Недавно довелось мне побывать у Андрея Витальевича Коржикова, ученика