Именно они, участковые терапевты, находятся ближе других к населению, «обласканному» демократией, именно с них, как, в военное время, с хирургов медсанбатов, начинается оказание квалифицированной медицинской помощи. И повторяю, ныне удивляют и огорчают вовсе не отношение врачей к больным, а наоборот, больных к врачам, и мало того – медицинских руководителей всё к тем же врачам, находящимся между двух огней. Именно среди врачей этой категории потерь, наверное, даже больше, чем среди хирургов медсанбатов, несмотря на то, что за военными хирургами охотились и фашистские стервятники, и артиллеристы обезумевшей от европейских ценностей бандитской гитлеровской армии. За терапевтами же охотятся все те, кто старательно, уже не первое десятилетие создаёт для них невыносимые условия для работы, отчего таят ряды бойцов передового фронта борьбы с мирными недугами, причём, в отличии фронтовых медсанбатов, о пополнении штата которых постоянно заботились старшие начальники, штаты совершенно не восполняются. И всё решается за счёт пока ещё недобитых условиями жизни и организацией работы остатков самоотверженных врачей.

Я немного отвлекусь от темы повествования. Хотя, почему отвлекусь? То, о чём хочу поговорить в этой главе, самым лучшим образом оттеняет величие, силу, организованность и милосердие военной медицины и показывает неорганизованность гражданской – той, что всё ещё пока держится на передовой и держится из последних сил.

Мне недавно прислали терапевты что-то вроде маленькой юморески, хотя юмора там, конечно, мало… называется она «Куда уходят врачи?» А они ведь действительно уходят, уходят постоянно, вынужденно перекладывая свою нагрузку, на тех, кто ещё остаётся. Читаем этакий крик души – этакое обращение к пациентам, ну и конечно к тем, от кого зависит организация работы:

«…Откуда же взяться врачам? Тем паче – профильным специалистам, готовым, свесив язык, кинуться кивать с восьми утра всем вашим капризам и по поводу каждого чиха устраивать консилиум? Они бегут из медицины, и из районных поликлиник и подстанций скорой помощи.

Возьмите пример дикого Запада – там считается порочной практика доставки врача к пациенту. Врач – это первый после Бога, его голова должна быть забита лишь новыми методиками диагностики и терапии, новейшими разработками и схемами применения новейших же лекарственных средств, глубоким анализом каждого отдельного заболевания у каждого отдельно взятого больного.

Но уж никак не должен этот человек, к интеллекту и умственному труду которого предъявляются такие высокие требования, бегать по пятым этажам, таскать носилки, выковыривать бомжей из канав и консультировать истеричек с вечно больными «сердцами» и «головами».

Высокий умственный труд предполагает отсутствие низменного труда физического. Говорят, в Древнем Китае врач одной пальпацией пульса занимался несколько часов, вникая в нюансы его наполнения, напряжения, ритма, частоты… Откуда же вы возьмете специалиста, который то же самое вам предоставит, вкалывая при сём, как негр на плантации? А если ещё врач гораздо сильнее, чем вашим здоровьем, озабочен мыслями, где бы перезанять, чтобы переотдать, чтобы не протянуть ноги…

Вы не сберегли поколение хороших врачей, люди. Вам его подарило время, как компенсацию за ошибки социалистического прошлого, одно из немного ценного, что вы могли иметь даром. Вы сгноили этот подарок – жалобами, кляузами, оскорблениями, недовольством, молчанием, равнодушием, ненавистью к тем, кто из последних сил, за нищенскую зарплату, имея огромные обязанности и не имея никаких прав, пытался бороться за ваше здоровье.

А теперь это поколение, воспитанное в духе альтруизма, гуманизма и бессеребреничества, благополучно вымерло. Остались лишь крохи. Новые врачи уже не будут такими – они растут в другой эпохе, где в порядке вещей то, что человек человеку волк, что без денег нет работы, что если не ты – то тебя. И, как дети своей эпохи, они не смогут вести себя как то, уходящее во тьму поколение, которое вы добиваете».

Это распространено в интернете и передаётся смс-сообщениями по мобильным телефонам, но те, кто добивает врачей ни того, ни другого не читает.

При советской власти был такой порядок в участковых поликлиниках. Врач вёл приём утром с 8.00 до 12.00, а потом ещё четыре часа делал вызовы. Вечерний приём начинался в 16.00 и продолжался до 20.00 без всяких временных довесков и хвостиков, вызванных ныне перегрузкой необъятной документации. Причём у каждого участкового врача был свой участок с фиксированным количеством населения. На этом участке участковый врач знал всех больных, периодически обходил хронических, даже если они не вызывали. Просто есть рядом вызов, так отчего же не зайти и не справиться о здоровье? И отношения были замечательные. Врач не был замучен до предела, а больные знали, что при желании могут всегда записаться на приём и будут приняты отдохнувшим, работоспособным врачом, способным вникнуть в суть жалоб, способным помочь. Причём, своим врачом, которому известны их проблемы, а не таким, который должен за 12 минут выяснить всю историю болезни больного за всю его жизнь, чтобы определить и правильно оченить, что случилось в данный момент.

Но «долой СССР» и «даёшь демократию» взамен стройной и организованной системы. Призывы «по свистку из-за бугра» сделали своё дело… Финансирование сокращались, участки резко увеличивались. Постепенно нарастало напряжение в работе. Чувствуя, что уходят кадры, отчего оголяются участки, руководители стали специально запутывать ситуацию, потихоньку укрупнять участки в полтора, затем в два раза, затем в три. При советской власти некомплект врачей ухудшал и усложнял работу поликлиники, а потому его не допускали и немедленно восполняли, а при демократии он, этот некомплект, видимо, стал давать экономию заработной платы и как следствие премии руководителям, которые и без того уже стали получать оклады выше чем рядовые врачи в несколько раз. При советской власти эта разница была не такой уж значительной. Но любое попустительство всегда принимает необратимый процесс. Это хорошо известное военным. Попустительство в вопросах дисциплины немедленно приводит к чрезвычайным происшествиям. Попустительство в работе с кадрами, нежелание заниматься своевременным пополнением терапевтических бригад, привело к тому, что скоро в поликлиниках возник критический некомплект. И скоро не останется ни одного терапевта.

К этому всё идёт давно. Сначала не все врачи стали выдерживать нагрузку. Начали увольняться. Да и естественная убыль была. При варварском труде убыль неизбежна. А пополнения не было и нет. При демократии выпускники институтов получили свободу. Выучиваются за счёт государства и аля-улю… Куда деваются молодые специалисты, никому неведомо. К примеру, в поликлинику спального района, о которой я веду речь, во времена демократии ельЦИНИЗМА не пришло ни одного выпускника медвузов, хотя в Москве их три, а в одном из них – Московском медицинском стоматологическом