Так.. дышать.. не забывать дышать… Отхожу.

Пробегая глазами, я искал шпингалеты, крючки или хоть что-то, но не обнаружил ничего. У двери даже замка не было.

Ладно… Ладно, попробую ещё один вариант.

Шумно выпустив из ноздрей воздух, я разбежался. Сжимая и разжимая кулаки, опёрся о правую ногу, слегка наклонив корпус вперёд.

Вышибу эту дверь ногой, главное хорошо разбежаться. Отхожу ещё на 2 шага назад… Так, этого должно хватить.

Адреналин пошёл по кровеносной системе, в фокусе только дверь, всё остальное расплывается. Икры загудели от напряжения.

– Я бы на вашем месте этого не делал. – раздался раздражённый голос.

Я крепко-крепко, до боли в глазных яблоках, сжал веки.

– Вы же не хотите вывихнуть ногу?

Да он издевается?! Кассир, положив подбородок на раскрытую ладонь, скривился в губах.

– Будет БО-БО. Ты на Сталлоне, а дверь не муляж, а вполне себе кусок металла.

– … АЙ, ЧТОБ ТЕБЯ! – топнув ногой об пол, я запустил по залу волну эха.

– Правильный выбор. – закончил кассир и скрылся за шторой.

Опершись руками о колени, я, тяжело дыша, всматривался в стены кинотеатра. Ни одного окна....

Может, туалет? Рядом с кинозалом я видел табличку.

Вытерев со лба пот, выпрямляюсь и быстрым шагом иду в сторону туалета.

Свернув налево после указателя, я прошёл по короткому коридору и через 5 шагов упёрся в две двери. Толкнув левую, я оказался в небольшой уборной.

Ничего особенного – бежевый кафельный пол и стены, раковина с круглым, как иллюминатор, зеркалом, один писсуар, заклеенный скотчем и табличкой «Не работает» и одна кабинка. Но главное – нигде нет окна!

Выбежав обратно, быстро толкаю следующую дверь и проваливаюсь в женскую уборную.

– Эй! – воскликнула девушка, застыв в позе изумления, настороженности и раздражения.

Упершись рукой на раковину, она подводила помадой губы.

– Ой, простите… Не думал, что тут кто-то есть. – я заглянул за стену и, не обнаружив окна, развернулся, чтобы уйти, но, приоткрыв дверь, замер. – А вы кто, извините?

Через зеркало испепелив меня взглядом, она чмокнула губами и, бросив помаду в раскрытую сумку, развернулась.

– Работник кинотеатра.

Пока я экал, я быстро просканировал симпатичную девушку. Копна русых волос собрана в шишку, строгий макияж, родимое пятно по центу шеи, белая атласная рубашка, строгая вельветовая юбка чёрного цвета и элегантный пояс.

– Может, вы воспользуетесь соседней уборной? – предложила девушка, нарушив тишину. И я, смутившись, только сейчас заметил, что она стояла босиком на холодном полу.

– Да, простите. – ответил я, толкнул дверь и вышел в коридор.

Растерявшись, я какое-то время стоял на месте. Мне казалось, что тут только тот придурковатый кассир, странный владелец кинотеатра и я…

За дверью послышался шум воды.

Вернув руки в карманы, я на пятках покрутился по гранитному полу фойе.

Была лестница на второй этаж, свет там не горел, и путь преграждала висевшая поперёк верёвка. Я решил осторожно прошмыгнуть туда, как вдруг из кинозала донёсся мой голос.

Глава 8

Голос звучал постарше, но был ещё не совсем окрепший, как у любого подростка. Тембр то уходил в неестественный бас, то подпрыгивал в визг. Я поёжился. В свои 13 лет, когда мой голос грубел, я старался болтать меньше.

– Да он точно там ждёт!

– Ну не весь же день нам тут торчать, пошли. – подначивал приятель.

Я приблизился к кинозалу. С одной стороны, меня раздирало любопытство, а с другой хотелось унести ноги подальше.

Осторожно просунув голову между штор, я увидел крупным планом своё лицо, а на нём растерянность, страх и бегающие глазки.

Покусывая губы, я корчил с экрана гримасу, словно бьюсь над самой сложной задачкой.

– Пошли-и-и, уже 2 часа прошло, он по-любому свинтил. – заявил друг, положив руку мне на плечо.

Я, воспользовавшись паузой, прошёл в зал и сел на ступени.

Моя копия с экрана коротко кивает головой и до горла застёгивает молнию ярко-оранжевой куртки.

– Только быстрым шагом, не останавливаясь. – сказал друг и, закинув рюкзак на одно плечо, прошёл холл лицея и с размаху толкнул дверь плечом. Солнечный свет впивается в глаза, щурюсь.

Быстро сбежав с крыльца, он на миг останавливается и смотрит назад… камера отрицательно машет объективом из стороны в сторону.

Жёлтые листья, кружась на ветру, падают на асфальт.

Моя копия, стиснув зубы, прячет руки в карманы и выходит за пределы лицея. Друг догоняет. Поравнявшись, объектив смотрит вбок, на линию из частных домов.

– Я же говорил, он ушёл.

Два друга ускоряют шаг, на экране появляется крупным планом погрызенный асфальт и кроссовки подростков, торопливо переступающие ямы.

Ближе к проезжей части из-за ларька выходят двое крепких деревенских парней, лет по 18. Друзья останавливаются. Крупный план, рыжий короткостриженый пацан с мордой, как у бульдога, харкает под ноги и, насупившись, идёт в нашу сторону.

– Бежим.. – бормочет друг и со всех ног кидается бежать.

Картинка трясётся…

Я, сидя в кинозале, вжался в ступень.

Сзади послышались крики.

– ЛОВИ ЕГО!

Камера оборачивается, и я вижу сцепившихся парней. Моя копия в ярко-оранжевой куртке лежит на полу и принимает удары в голову.

Второй дружок деревенщины и не думал бежать за моим другом. Встав за спину, он наблюдал, как кулак рыжего поднимается и, как молот о наковальню, обрушивается прямо в челюсть. Голова от ударов отбрасывается вбок. Затем он хватает меня за куртку и, потянув на себя, со всей дури бросает об асфальт.

Спрятавшись за деревом, мой друг трясущимися руками снимал сквозь ветки лысых деревьев сцены нечеловеческого насилия.

Вдруг на дороге останавливается джип, из которого выбегает взрослый полный мужчина.

– ОСТАВЬ ЕГО! – выкрикивает приятель. Но рыжий делает последний замах, разрезает кулаком воздух и попадает точно в цель.

– ВЫ ЧО ТВОРИТЕ?! – заорал мужик, подбегая ближе.

Приятель оттаскивает этого обезумевшего рыжего ротвейлера, и они убегают врассыпную.

Оператор, тяжело дыша, выходит из-за дерева, а мужик кидается обратно в машину.

Каждый шаг ближе к моей копии добавляет больше деталей.

Куст возле дороги сломан, ветки с остатками листвы прижаты к земле. Оранжевая куртка изодрана, а около головы, как ореол, растекаются сгустки крови.

Незаметно я встал со ступеней и подошёл ближе к экрану.

Мужик возвращается и суёт моей избитой копии ватку с нашатырём. Подхватив мою голову, он приподнимает меня, и в объективе показываются рубцы, расшибленные губы, ссадины. Я морщусь…

Воспоминания, как давно выпущенный бумеранг, возвращаются ко мне, и я чувствую ту боль, словно это было вчера.

– Чего встал? – орёт на