1) язык есть совокупность, сеть отношений, и языковые единицы всех уровней есть всецело продукт тех отношений, в которых они находятся в языковой системе, так что их качественная определенность целиком порождается этими отношениями;

2) язык есть имманентное явление, т.е. он не подвержен воздействию экстралингвистических факторов, а поэтому при исследовании должен рассматриваться в себе и для себя (für sich und an sich) и при объяснении языковых явлений не должны привлекаться экстралингвистические факторы, т.е. социальные факторы и мышление;

3) язык есть система знаков, и в том числе знаковой природой характеризуется идеальная сторона языковых единиц.

При этом второй и третий принципы есть лишь логические следствия из первого, который, следовательно, является определяющим в системе теоретических построений этого направления. В философском плане такое понимание природы языка, которое дается в первом принципе, может быть охарактеризовано как антисубстанционализм, или релятивизм[3], так как здесь тем самым утверждается не только примат отношения над субстанцией (точнее, вещью), но и эта последняя сводится к отношениям.

В советском языкознании структурализм по этим принципам возник как своего рода антитеза тому направлению в языкознании, которое получило название «новое учение о языке». Для наиболее крайних представителей данного направления было характерно если не отрицание, то недостаточный учет относительной самостоятельности языка как общественного явления, наличия у него внутренних законов его организации и развития, стремление объяснить все языковые явления и их развитие экстралингвистическими факторами, т.е. социальными факторами и мышлением. Одной из основных задач языкознания (и в том числе советского) является выработка такой концепции о языке, которая, учитывая относительную самостоятельность языка, вместе с тем показала бы и то решающее воздействие, которое оказывает его функциональная сторона, т.е. в конечном счете социальные факторы и мышление, на его организацию и развитие.

Дальнейшей разработки требуют и другие вопросы онтологии языка, которым в отдельные периоды развития советского языкознания уделялось большое внимание, но которые в последние десятилетия почти перестали быть предметом исследования. Это – проблема законов развития языка. Известно, что данная проблема была центральной в «новом учении о языке», где выдвигалась и разрабатывалась идея единства глоттогонического процесса, наличия общих закономерностей в развитии всех языков мира и принцип стадиальности, согласно которому все языки в процессе своего исторического развития переходят от одной стадии, т.е. от одного качественного состояния к другому. В ходе лингвистической дискуссии 1950 г. как вульгарно-социологический был подвергнут справедливой критике тезис Н.Я. Марра о том, что язык претерпевает коренные ломки-взрывы в связи со сменой общественно-экономических формаций, что, впрочем, логически вытекало из принципа о надстроечном характере языка, который разделялся всеми советскими лингвистами – участниками этой дискуссии.

Однако взамен этого критиками Н.Я. Марра было выдвинуто не менее ошибочное положение о том, что язык якобы развивается лишь эволюционным путем и не переживает скачков в своем развитии. При этом упускалось из виду, что закон перехода количественных изменений в качественные путем скачка – всеобщий, в равной мере действующий и в природе, и в обществе, и что отсутствие взрывов в ходе исторического развития в языке не свидетельствует об отсутствии скачков, т.е. переходов от одного качественного состояния к другому в развитии языка, так как взрыв – быстрая смена одного качественного состояния другим – есть лишь одна из форм скачка, который в других случаях может осуществляться на протяжении столетий. Поэтому нельзя считать оправданным, что в ходе критики «нового учения о языке» была отброшена и сама идея стадиального развития языков, а также положение о наличии общих закономерностей и этапов в развитии всех языков, т.е. положение о единстве глоттогонического (языкотворческого) процесса. Это, конечно, не означает, что могут быть приняты те конкретные схемы стадиального развития языков, которые в свое время предлагались представителями «нового учения о языке» и которые ими неоднократно пересматривались. Здесь речь идет лишь о самом принципе. Что же касается конкретного решения данной проблемы, то в настоящее время для этого создались более благоприятные условия, во-первых, потому, что сейчас предпринимаются серьезные усилия по изучению языка как системы с определением ее ведущих звеньев и, во-вторых, потому, что за последние два десятилетия достаточно далеко продвинулось изучение языков различной типологии. Очевидно также, что для выполнения этой задачи необходимо проводить широкие исследования в целях установления тех экстралингвистических факторов, которые играют роль в переходе от одной языковой системы к другой и в особенности той роли, которую в этих процессах играет историческое развитие человеческого мышления.

В связи с необходимостью разработки этой проблемы на первый план в настоящее время выдвигаются следующие вопросы:

· место языка среди общественных явлений;

· социальная обусловленность происхождения и развития языка;

· исторические типы общностей людей и язык;

· причины и характер количественных и качественных изменений в языке;

· качественные ступени (стадии) в развитии языка и закономерности его развития;

· совершенствование языка в процессе его исторического развития;

· диалектическое противоречие между функциональным назначением языка и системными факторами его организации как источник постоянного процесса развития языка; соотношение лингвистических и экстралингвистических факторов в развитии языка и нек. др.

Первым и основным вопросом методологического цикла является вопрос о том, представляет ли собой язык объективное явление, и если так, то каковы формы его существования. Известно, что в языкознании достаточно широко распространены взгляды, согласно которым язык как предмет языкознания формируется исследователем, что он есть лишь система взглядов исследователя на речь, или что та или иная принятая исследователем система описания и есть сам язык (подмена языка-объекта метаязыком), а выделяемые лингвистами языковые единицы имеют чисто конвенциональный характер. Такого рода субъективно-идеалистический взгляд на природу языка, в частности, развивался С.К. Шаумяном. Так, по мнению С.К. Шаумяна, всякий конкретный язык

«должен считаться собирательным конструктом»[4],

а под конструктами им имеются в виду

«абстрактные понятия, которые не выводимы непосредственно из нашего чувственного опыта»[5].

Из этого следует, что язык есть лишь система понятий того или иного исследователя, а не некое объективно существующее явление.

Специфика языка по сравнению, например, с химическими или физическими явлениями как предметами исследования химии и физики состоит в том, что он действительно является продуктом человеческого мышления и познания, однако в том и только в том смысле, что в нем фиксируются (в той или иной мере) результаты познавательной деятельности специфически человеческого мышления, направленной на объективную действительность. Но результаты этой абстрагирующей деятельности человеческого мышления, будучи объективированными в языке, предстают перед исследователем-лингвистом как независимые от него явления, о которых в ходе познавательной деятельности, направленной на них, он создает абстрактные понятия