Платком прикрою.

Услышу запах перегара

И алкоголя.

И помогу подняться старой —

Пойдем-ка, что ли…

И мать потащится за мною

Мостком дощатым,

Хрипя и брызгая слюною,

Ругаясь матом.

Мне трудно будет с нею пьяной,

Тупой и дикой,

И проходящие все станут

В нас пальцем тыкать.

А мне, мальчишке, словно камень

Позор сыновний,

Как будто в этом страшном сраме

Я сам виновен,

Как будто пó уши измаран

В чужой блевоте.

Измаран, что ж… Еще мне мало,

Я – плоть от плоти!

И, удержать рыданья силясь,

Я тихо плачу.

О, пусть скорей глаза мне выест

Мой стыд ребячий.

И я тяну ее упрямо,

От слез слабея,

Хочу ей крикнуть:

– Опомнись, мама!

Да не умею.

Мне, педагогу, десятки раз приходилось иметь дело с подобными ситуациями. И каждый раз мы предпринимали всё от нас зависящее, чтобы не отсылать несчастного ребенка в казенное заведение. Но в поэзии слово не равно самому себе.

Это стихотворение написано 21 августа 1968 года, в день, когда советские танки вошли в Прагу. Поэтическое педагогическое возросло до аналогии политической, причудливо переплетаясь корнями.

Думаю, не будет лишним слегка осовременить тему пронзительной историей одного семейства. Людмила Сергеевна Омельчук, завуч нашей школы, ныне уже покойная, и ее муж Степан Евсеевич, полковник танковых войск в отставке, преподававший НВП (начальную военную подготовку), взяли опеку над подростком и дали ему путевку в жизнь. Степан Омельчук, будучи ребенком, испытал на себе все тяготы войны. Чудом уцелел, когда фашисты расстреливали их белорусскую деревню, был сыном полка, затем суворовцем. В итоге с отличием окончил бронетанковую академию. Стоит ли удивляться тому, что своим сыновьям он привил любовь к танковым войскам? Оба они дослужились до звания полковников в Советской армии. Но после развала СССР один из них оказался в армии российской, а другой в украинской. Когда началась специальная военная операция, Степан Евсеевич ходил мрачнее тучи. И сердце его не выдержало. Что на это скажешь?.. Нет, уже сказал за нас гениальный Володя Высоцкий в, к сожалению, недописанной песне:

Много во мне маминого,

Папино – сокрыто,

Я из века каменного,

Из палеолита.

Но по многим отзывам

Я – умный и не злой,

То есть в веке бронзовом

Стою одной ногой.

Наше племя ропщет, смея

Вслух ругать порядки.

В первобытном обществе я

Вижу недостатки.

Просто вопиющие!

Довлеют и грозят

Далеко идущие —

На тыщу лет назад.

Собралась, умывшись чисто,

Во поле элита.

Думали, как выйти из то —

го палеолита.

Под кустами ириса

Все передрались.

Не договорилися,

А так и разбрелись.

Завели старейшины

(А нам они примеры)

По две, по три женщины,

По две, по три пещеры.

Жены крепко заперты

На цепи да замки,

А на крайнем Западе

Открыты бардаки.

Перед соплеменниками,

Вовсе не стесняясь,

Бродят люди с вениками,

Матерно ругаясь,

Дрянь в огонь из бака льют,

Надыбали уют,

Ухают и крякают,

Хихикают и пьют.

Между поколениями

Ссоры возникают,

Жертвоприношениями

Злоупотребляют.

Ходишь – озираешься

И ловишь каждый взгляд.

Малость зазеваешься —

Уже тебя едят.

Люди понимающие

Ездят на горбатых,

На горбу катающие

Грезят о зарплатах.

Счастливы горбатые,

По тропочкам несясь.

Бедные, богатые —

У них, а не у нас.

<…>

Скоро эра кончится —

Набалуетесь всласть!

В будущее хочется?

Да как туда попасть?!

Колдуны пророчили,

Де, будет всё попозже…

За камнями – очереди,

За костями – тоже.

От былой от вольности

Давно простыл и след:

Хвать тебя за волосы!

И глядь – тебя и нет.

Притворились добренькими,

Многих прочь услали

И пещеры ковриками

Пышными устлали.

<…>

1978

Упрекнул бы кто Высоцкого за такие мысли в недостатке патриотизма? Мы все стоим одной ногой в бронзовом веке. И нам так хочется попасть в будущее.

Что касается любви к Родине, то она, как и любовь к женщине, не обязана быть взаимной:

Эти сосны в снегу

И дубы вековые,

Этот зыбкий закат

И холодный рассвет…

Всё, что вижу вокруг,

Что зовется Россией, —

Я ее полюбил,

А она меня нет.

Трупный запах войны,

Ад теплушек солдатских,

Скорбный список утрат

И болезней, и бед…

Всё мне шепчет вокруг,

Что пора нам расстаться, —

Ты ее полюбил,

А она тебя нет.

Непонятно за что

Мы так любим Россию,

Всё мечтаем увидеть

В окошечке свет.

Жду хороших вестей,

А приходят плохие —

Я Россию люблю,

А она меня нет.

А. Тимофеевский

Глава 12

Ностальгический патриотизм и советский космополитизм

Не всё было плохо

В предыдущих главах было достаточно сказано о псевдопатриотизме и, как мне кажется, доказано, что подлинный национальный патриотизм нисколько не противоречит космополитизму. Чего проще – сохранять свое и творчески заимствовать чужое! На этом следовало бы поставить точку. Но, увы, уже не получится.

Сегодня мы зачастую имеем дело с ностальгическим советским патриотизмом, которому в равной степени подвержены стар и млад, и советским космополитизмом, который имел место в СССР под псевдонимом «интернационализм». С одной стороны, понятие «космополитизм» до сих