Смертная казнь совершалась так же открыто, как и прочие расправы. Ареной казней были обыкновенно большие городские площади – Красная и Болото (ныне – Болотная площадь в Замоскворечье). При Иване Грозном массовые казни совершались даже в Кремле: так, в 1574 году он казнил «у Пречистой на площади», то есть на площадке у кремлевских соборов, многих бояр, архимандрита Чудовского, протопопа и «всяких чинов людей много». Но в целом они казни в Кремле допускались только в виде исключения.

Если казнь совершалась на Красной площади, то между Лобным местом и Флоровскими (Спасскими) воротами Кремля устанавливались деревянные эшафоты. На помост поднимались осужденный в простой рубахе и палач. Приказной дьяк громко зачитывал собравшемуся народу обвинение, после чего преступник начинал прощаться с народом, крестясь и кланяясь на все четыре стороны.

Он молился Спасову чудному образу,

Он на все стороны кланялся:

Ах, прости, прости мир и народ Божий,

Помолитеся за мои грехи,

За мои грехи тяжкие!

После чего обреченный ложился на плаху:

Не успел народ воззрити,

Как отсекли буйну голову,

По его плечи могучие.

Отсеченную голову палач высоко поднимал в руке, показывал толпе, чтобы все видели, что казнь совершилась, и люди начинали расходиться. Следует отметить, что должность палача обычно была наследственной и поэтому он начинал готовить своих детей к ней с детства, обучая их работать кнутом, для чего заставлял детей хлестать кожаные мешки. Существует даже мнение, что Палашевская слобода в Москве в свое время была заселена палачами, от чего и произошло ее название. Однако трудно согласиться с тем, что количество палачей в Москве было столь велико, что они сумели образовать целую слободу. Очевидно, это название связано с тем, что здесь жили оружейных дел мастера, изготавливавшие холодное оружие – палаши.

Кроме отдельных казней, на Красной площади имели место массовые казни «крамольников» при Иване Грозном и стрельцов при Петре I. Известно, что расправа с участниками стрелецкого мятежа 1698 г. была жестокой и бесчеловечной. Признанные виновными подверглись колесованию на Красной площади и с перебитыми руками и ногами около суток мучились на колесах. После их смерти пять месяцев трупы не убирались с мест казни, и только в марте 1700 г. начали их вывоз, который представлял дикое зрелище: обнаженные и полуобнаженные полуразложившиеся тела в беспорядке клались на повозки и отвозились к могильным ямам, как палый скот.

Самыми обычными видами казни в Москве были повешение и отсечение головы, применялись также в качестве кары за тяжкие преступления сажание на кол, четвертование, утопление и – в конце XVII в. – колесование. Описанный выше случай с оставлением тел казненных на месте казни на недели или месяцы с целью назидания не был исключением – скорее это был обычай. Известны случаи, когда тела казненных через повешение и посаженных на кол оставались на месте казни месяцами и даже годами. Очевидцы писали, что после посажения на кол «сидит преступник на том шпиле дотоле, пока изсохнет и выкоренится як вяла рыба, так что когда ветер повеет, то он крутится кругом яко мельница и торохтят его кости все, пока упадут на землю».

Женщин, убивших своих мужей, закапывали в землю по шею и оставляли в этом положении до самой смерти. Иностранец Яков Рейтенфельс наблюдал в то время в Москве «потрясающую», по его словам, картину такой казни: двум женщинам, зарытым по шею, священники читали молитвы, поставив вокруг этих живых покойниц зажженные восковые свечи, а возле стояла стража, сменявшаяся днем и ночью, с тем чтобы никто не мог освободить или накормить обреченных. Прохожим разрешалось бросить им лишь несколько копеек, которые употреблялись на покупку свечей и гробов после смерти преступниц.

По ходатайству царицы эти две женщины, проведя три дня в своих могилах, были освобождены, и они, почти здоровые, поступили в монастырь. Однако бывали случаи, когда закопанные женщины томились в земле по шести и даже по двенадцати дней, а однажды наказанная таким образом женщина умерла лишь на 31 день. Другой иностранный наблюдатель во время пребывания в Москве в 1678 г. видел, как на закопанную в землю подобную преступницу набросились голодные бродячие собаки и начали ее терзать, к ужасу присутствовавших, не смевших ее защитить. Несчастная женщина с воплями отбивалась от собак зубами как могла, но наконец потеряла силы и через некоторое время умерла.

Таковы были наиболее типичные явления повседневной уличной городской жизни. Но кроме них существовали еще не менее характерные особенности, присущие только местам, где сосредотачивалась деловая и официальная жизнь. Такими местами были Кремль и главный московский рынок – Красная площадь с торговыми рядами.

Как уже упоминалось, с раннего утра Кремль представлял чрезвычайно оживленную картину. Сюда съезжались по делам и на поклон к царю служилые люди всяких рангов. Большинство являлись верхом на конях, в сопровождении слуг, которым кони отдавались под охрану до отъезда господина из Кремля. Таким образом, у царских палат постепенно скапливалась громадная толпа ожидающей своих хозяев челяди, которая от нечего делать развлекалась как могла: слуги играли, ругались, дрались, скакали наперегонки на лошадях, заводили кулачные бои и задирали прохожих, особенно иностранцев. Такое бесчинство творилось не только на площадях, но даже у самых дверей дворца, у тех помостов, по которым цари проходили из собора в собор, однако стрельцы, постоянно охранявшие царский дворец, не обращали внимания на развлечения слуг. Только в конце XVII в. были указаны определенные места ожидания для челяди и был ограничен доступ праздных слуг к стенам дворца.

Оживление иного рода царило на Ивановской площади, где в XVII в. помещались здания приказов. Приказная деятельность в то время начиналась очень рано: в декабре, например, они открывались за час до рассвета, то есть где-то в 6.30 утра. Поэтому с раннего утра площадь наполнялась толпой людей разного рода и звания, «ходивших за делами» в приказы. Здесь же отбывали наказание осужденные на правеж, работали палачи, приводившие в исполнение судебные приговоры. Рядом в особой палатке сидели площадные подьячие или нотариусы, писавшие и удостоверявшие по просьбе просителей разного рода бумаги и юридические документы. Деятельность их благодаря традиционным поборам за составление бумаг была очень прибыльной, поэтому худшим наказанием считалась для них «отставка от площади».

Здесь же, на Ивановской, а также и на Красной площади приказными дьяками зачитывались правительственные распоряжения и царские указы «во всю Ивановскую», делались важные объявления. Так,