Поход Хулагу интересен также и тем, что он был явно призван укрепить на западных землях власть семьи Тулуя. Хулагу получил в своё распоряжение монгольский улус, состоявший из 20 процентов всех военных ресурсов остальных улусов империи. При этом речь не шла о тех войсках Монгольской империи, которые не входили в состав улусов, например, о китайских и чжурчженьских войсках в Северном Китае, подчинявшихся напрямую имперской администрации. Недаром Рашид ад-дин специально отдельно оговорил факт направления в армию Хулагу тысячи «китайских арбалетчиков».

Одновременное изъятие такой внушительной части воинов из состава улусов чингизидов объективно вело к ослаблению их военно-политического потенциала. А так как новый улус возглавлял брат кагана Хулагу, то, естественно, что таким образом семья Тулуя укрепляла свои позиции. Причём это происходило в рамках монгольской традиции государственного строительства. С учётом того, что центральная власть в Монгольской империи, основанная на китайской традиции государственного строительства, также находилась под контролем семьи Тулуя, то создание отдельного улуса Хулагу объективно вело к росту её влияния во всей империи и степени контроля над ней.

Судя по всему, в состав нового улуса воины передавались уже вместе с их семьями и хозяйством. Поэтому и движение войска Хулагу на запад было очень медленным. Летом 1254 года улус Хулагу «летовал в окрестностях Алмалыка» в Восточном Туркестане, следующим летом 1255-го «расположился у Самарканда» и только в 1256 году достиг Ирана[400]. На каждом этапе к Хулагу, выполняя приказ кагана, присоединялись все новые отдельные отряды из различных улусов. При этом подвижные передовые подразделения из улуса Хулагу проводили операции на территории Ирана уже с 1253 года.

К этому времени с 1227 года на территории Закавказья находились монгольские войска под командованием сначала Чормагана, а после его болезни — Байджу. Чормаган был отправлен в Иран и Закавказье сразу после избрания каганом Угедея с целью преследования наследника хорезмшаха султана Джелал ад-дина. Примерно в 1231 году султан был убит, а отряды Чормагана обосновались в Муганской степи, расположенной в современном Азербайджане. «А с приближением зимы они ушли в долину, называемую Муганской, в страну Агванк, ибо там они проводили зиму, а весной снова начинали свои набеги на разные области»[401]. Под контролем Чормагана и его людей находились Иран и всё Закавказье. При этом большая часть территории оставалась в руках прежней знати, признававшей власть монголов.

Зависимые территории выплачивали налоги и были обязаны выставлять войска по требованию. В частности, по свидетельству армянского хрониста Гандзакеци монголам подчинялись многие армянские владетели. «Тогда им изъявили покорность сын Закарэ Шахиншах, и ишхан Ваграм и сын его Ахбуга и многие другие. И каждому из них возвращены были его владения. Затем стали притеснять их податями, постоянными своими посещениями и требованием выделить воинов»[402]. Требование выделять войска было, судя по всему, ключевым по отношению к зависимым владениям.

Такое положение дел напоминало ситуацию в Северном Китае до реформы Угедея. Войска из зависимых владений чжурчженей, киданей и китайцев составляли значительную часть монгольской армии, воевавшей в Китае на первом этапе войны. Аналогичная этому ситуация была и в Закавказье. Причём очень часто как в том, так и в другом случае название «монгольская армия» имело обобщающее значение. В частности, показательна история, когда некий «Хасан Прош, сын Васака Хахбакяна, во главе армянского войска осадил Муфаргин (Тигранакерт), где укрылся один из князей эйюбидов. Осада длилась два года. С большим трудом монголы захватили этот город и затем перебили всех защитников»[403]. Характерно, что в данном случае под именем монголов фигурирует армянский князь со своими воинами.

В то же время монгольская армия Чормагана базировалась в Муганской степи, где можно было вести кочевой образ жизни, и пополнялась она в первую очередь людьми, способными к такой жизни, то есть природными кочевниками. В основном это были тюрки и курды. Можно вспомнить некоего Акуша с отрядом из тюрков и курдов, присоединившегося к армии Субэдая, когда в 1223 году он совершал рейд в Закавказье. Следовательно, отряд Чормагана представлял собой типичный монгольский кочевой улус, осуществлявший внешний контроль над окружавшими его зависимыми территориями и в определённой степени состоявший из местных кочевников.

Однако на территории Китая независимые владения были ликвидированы ещё при правлении Угедея. В то время как в Иране и Закавказье они сохранились вплоть до прихода сюда Хулагу. Это является следствием того, что данный регион находился на периферии Монгольской империи. Здесь так же, как и на расположенной севернее зависимой Руси, при Гуюке и Менгу монголы проводили переписи населения как необходимое условие для организации регулярного налогообложения. Например, в Армении в 1247 году перепись проводили по приказу Гуюк-хана, а в 1254–55 гг. — по приказу Менгу-хана. «Начиная с 10 лет и старше всех, кроме женщин, записали в списки. И со всех жёстко требовали податей»[404]. Но сама по себе перепись населения, так же как и на Руси, без поддерживающего её административного чиновничьего аппарата не могла дать должного результата. Тем более если местные владения сохраняли свою самостоятельность.

В Закавказье и Иране монголы, так же как и на Руси, где эту роль выполняли баскаки, предпринимали попытку создать централизованную администрацию для сбора налогов. «И так, обобрав всех, они оставили злобных востиканов в тех странах, чтобы они взыскивали то же самое ежегодно по тем же спискам и указам»[405]. Однако без строгой иерархичной системы управления и бюрократии реальные полномочия по сбору налогов и учёту населения постепенно переходили к откупщикам, которые выкупали право собирать налоги. Например, упомянутый выше баскак «Ахмат собирал дань, согласно тексту летописи, не по обязанности баскака, а по праву откупщика, поскольку он откупал сбор дани у ордынской администрации»[406]. В христианских землях, на Руси и в Армении в такой роли обычно выступали мусульмане.

Широкое распространение на западе империи права откупа налогов подрывало идею централизации на китайской организационной основе. В частности, невозможно было ввести единые централизованные стандарты управления ею так, как это