Как бы то ни было, разрушив, и зачем-то прокляв бедный Цфат, иудеи взяли Газу, Ашкелон и Экрон. Древний Экрон видимо располагался рядом с современным киббуцем Равадим, а вот Газа и Ашкелон, насколько мне известно, своего месторасположения не изменили.

Тут особенно отмечают, что хотя иудеи и завоевали горные поселки, с жителями долин им справится не удалось — те гоняли на железных колесницах и делали неприличные жесты.

Отряды клана Иосифа незаметно подтянулись к городку Бей-Эль, который ханаанцы назвали Люз. Люз на местном диалекте означал миндаль. Говорят, что в центре города росло миндальное дерево, посвященное ханаанской богине Ашира. Недолго оставалось миндалю цвести.

Еврейский разъезд взял местного языка.

— Как нам пробраться в город? Не заговоришь по плохому — по хорошему будет еще хуже! И сразу предупреждаю — постройку фанерного коня не предлагать! Тут дерева нет, одни камни да песок!

Напуганный абориген провел хитрых евреев в город и, натурально, город был предан мечу. Но, ради разнообразия, не огню. Или же и впрямь с дровами было туго. Аборигену вручили жетон внештатного сотрудника Моссада и заслали в пределы Хеттов. А там его так заела тоска по родине, что основал он, не много не мало, новый город и назвал его очень оригинально — Люз (а мог бы — Блюз).

Отпраздновав Великую Победу, провели торжественный митинг, быстренько раздали штабистам и интендантам глиняные медали За взятие Бейт-Эля, но здесь оказалось, что таки осталось еще немножко вражеских сил и территорий для завоевания.

А именно: Цидон, Хиви, гора Ливанская, гора Хермон, Хамат, Хетты ханаанские, Амори, Призи, Евуси.

И снова возникает вопрос: а чем же занимался наш любимый маршал — Иисус Навин? Смотрите, сколько еще бедным евреям приходится топтаться в пересеченной местности туда — сюда и завоевывать, жечь, разрушать!

Руководство евреев было особенно встревожено падением морали и разложением населения. Дело в том, что некоторые морально нестойкие евреи начали жениться на хеттках и всяких разных евусейках. Были зарегистрированы даже случаи поклонения Баалю и Ашера.

Дальше было хуже. Амореи, или северные ханаанцы, обитали на территории современной южной Сирии, если память мне не изменяет. Вождь амореев, месопотамец Кушан (Боже, как все запутано!) подтасовал результаты выборов в местные органы власти и весь народ еврейский начал пахать на дядю Кушана аж два срока подряд, восемь лет. — Товарищи! С этим же нужно же что-то решать! — как сказал бы первый и предпоследний президент СССР, товарищ Горбачев.

После секретного военного совета был отправлен гонец, майор морской пехоты, на самом быстром ишаке. На рассвете майор доскакал до хижины уже известного нам Атниэля Князева, того самого, который вооруженный двумя собственными кулаками захватил для евреев Двир и получил в жены принцессу, а в приданое дачу, пять соток земли и два колодца. Атниэль давно разочаровался в Системе и полностью посвятил себя садоводству.

— Ты нужен Армии, сынок! — проникновенно прошептал майор, наблюдая как Атниэль разбрасывает козий навоз под финиковыми пальмами.

— У меня коза крынку молока в день дает! — ответил Атинэль не оборачиваясь.

— Кушан — беспредельщик, всю нашу капусту отжимает!

— У меня своя капуста — кивнул Атниэль на ровные грядки.

— Сыны еврейские возлежат с девами хетскими! — страстно вскричал майор, вращая очами.

Атниэль лишь тряхнул длинными черными волосами с вертикальной завивкой.

— Дщери еврейские возлежат с мужами хивийскими!

Атниэль лишь пожал могучими загорелыми плечами, с шарообразными дельтовидными мышцами, каждая как футбольный мяч.

— Народ еврейский поклоняется Баалю!

Атниэль отшатнулся, как будто в него выстрелили в упор из магнума 45 калибра.

— Я иду с тобой! — прорычал майору Атниэль и начал гневно зашнуровывать высокие армейские сандалии.

— Доспехи захвати — посоветовал майор.

Но Атниэль лишь презрительно фыркнул, разорвал на себе полинялый хитон и повязал свою черную гриву широкой бело-синей лентой, украшенной золотыми буквами.

Что было потом? Здесь уже сомнений нет — театр боевых действий сместился на север Ханаана. Говорят, что Атниэль разгромил армию Кушана в пух и прах и это настолько шокировало несчастных кушанцев, что они отправились бродить по Месопотамии кругами и бродили так 800 лет, пока не осели в Бактрии и основали там царство Кушан[1].

А в Ханаане воцарился мир и покой на долгие годы.

На южной границе Ханаана некогда могучий Египет переживает период упадка. Идет борьба между жрецами и фараоном. Скоро к власти придут фараоны из династии ливийских генералов.

Еврейский левша

Может быть, дорогие читатели, бесконечный поток медии еще не смыл из вашей перегруженной рекламой памяти уральского левшу. Того, который занимался микромеханикой. Сегодня он занимался бы нанотехнологиями, или ремонтом мобильников, в худшем случае. Если не припоминаете, то — хэштэг Лесков. «Левша».

В Библии же описан другой левша и его таланты заключались в несколько иной сфере.

Дело было так. Спасенные от арамеев Атниэлем неразумные евреи расслабились и совершенно никаких выводов для себя не сделали. Причинно-следственная связь событий плохо просматривалась. И вот представьте себе, опять они начинают жениться, брататься и якшаться с еретиками-ханаанцами и поклоняться неправильным богам. В Ханаане воцарился мир, гармония и глобализация. А Господь — он все видит, и как я заметил, именно гармония мир и покой почему-то очень не нравятся всевышнему. Ну что тут поделаешь? Всевышний натренировал и экипировал армию моавитян (ханаанцев с восточного берега Иордана) и тут, куда деваться, пришлось хочешь-не хочешь евреям капитулировать. Тем более, что к царю Моава, Эглона, присоединились враждебные евреям племена — Амон и Амалек. Моав находился, скорее всего, юго-восточнее Иерусалима, за Мертвым морем, Амон — севернее Моава, а Амалек, видимо, были эдакими басмачами, кочевниками — бомжами.

Эглон, царь Моава, видимо был неким харизматичным лидером, эдаким Робертом Артуа (или Робертом Баратеоном, если угодно) — пассионарным, буйным и очень толстым.

Совершенно неясно, была ли победа моавитян достигнута в результате некой решающей битвы или же пришлось повозиться, но только город Иерихон был захвачен, а евреи все сразу вдруг оказались у моавитян в подчинении на целых восемнадцать лет. И тут, видимо, в новогоднюю ночь с восемнадцатого на девятнадцатый год моавитянской диктатуры, на сцене появляется наш левша, по имени Эуд, сын Гера из племени Бениамина.

Как и многие поколения разведчиков после него, Эуд воспользовался дипломатическим прикрытием. Прибыв с дипломатической миссией в столицу Моава (мы не