У кого-то из читателей мог возникнуть вопрос – «а как поступать левшам?». Никак, потому что левшей среди самураев не было. Тех, у кого ведущей рукой была левая, обязательно переучивали в детстве, и все без исключения техники фехтования были рассчитаны только на правшей. Правда, отдельные мастера могли одинаково хорошо управляться с катаной обеими руками, но то были корифеи меча, создававшие собственные техники.

Катана – это не просто оружие для сражения, но воплощение японского духа и японской культуры… «Это всего лишь слова», – могут подумать некоторые читатели, и окажутся неправы, ведь искусство обращения с катаной и вакидзаси требует не только физической силы, но и безу-пречного состояния духа, обеспечивающего самоконтроль и стойкость. Эстетика тоже имеет значение. Блеск идеально отполированного лезвия, рукоять, сама ложащаяся в руку, изысканный орнамент на ножнах… Все великолепие японского холодного оружия невозможно передать словами, его нужно взять в руки (предварительно надев нитяные перчатки) и ощутить сердцем.

Но вернемся к сёгунату Токугава, вступившему в пору упадка. Лояльность сёгунских вассалов не была безграничной и вечной. Случалось и так, что восстания поднимали те, кому было поручено надзирать за порядком. В марте 1837 года в Осаке вспыхнуло восстание под предводительством ёрики Осио Хэйхатиро.

«На нас обрушились бедствия, приносящие народу страдания, а чиновники между тем берут взятки и заботятся только о собственном благе! – говорил Хэйхатиро. – Разоренных налогами крестьян облагают новыми непосильными налогами. Цены на рис выросли, и бедняки страдают от голода, но в это время городское управление отправляет рис в Эдо, а тех, кто осмелится привезти из Киото в Осаку хотя бы немного риса для продажи, сурово наказывают… Так больше продолжаться не может! Нужно наказать этих разбойников, а их деньги и рис раздать неимущим. Мы подымаем восстание не с целью захвата политической власти, а для того, чтобы наказать несправедливых богачей… Мы стремимся к снижению налогового бремени и изменению дурных нравов, к искоренению распутства и роскоши, к тому, чтобы люди не умирали с голоду… Пора разбудить нашу страну! Не следует жить бездеятельно и покорно ожидать смерти. Лишь сам народ может изменить свою бедственную участь. Как только вы услышите о восстании, выбирайте вожаков и спешите присоединиться к нам!»

Голод годов Тэмпо[137], названный так по девизу правления сто двадцатого императора Нинко, был вызван необычайно холодной весной 1833 года. Многие посевы погибли, десятки тысяч людей, главным образом – крестьян, умерли голодной смертью. Два последующих года были относительно неплохими, но полностью собрать то, что было выращено, не удалось из-за нехватки рабочих рук. А весна 1836 года снова выдалась очень холодной… Принято считать, голод Тэмпо унес жизни миллиона японцев, и это по самым сдержанным оценкам.

Поднимая восстание, страж порядка совершает двойное преступление, но Осио Хэйхатиро считал себя правым. Обязанности есть не только у слуг, но и у господ, которые обязаны заботиться о тех, кто им служит. В «Лунь Юй»[138] есть рассказ о том, как ван Цзин-гун[139] спросил Конфуция о наиболее правильном способе управления государством. Конфуций ответил: «Пусть государь будет государем, подданный – подданным, пусть отец будет отцом, а сын – сыном». Князь воскликнул: «Прекрасно! Думаю, если государь не будет государем, то подданный не будет подданным. Если отец не будет отцом, а сын – сыном, то смогу ли я есть хлеб, даже если он у меня будет?» Иэнари, одиннадцатый сёгун из дома Токугава, совершенно не заботился о своих голодающих подданных и не делал ничего для прекращения спекуляции рисом. Более того – по его приказу из голодающей Осаки отправляли рис в Эдо в рамках подготовки к празднествам по случаю провозглашения нового сёгуна – в апреле 1837 года сёгун Иэнари, подражая удалявшимся на покой императорам, добровольно отказался от власти в пользу своего второго сына Иэёси (времена были неспокойные, и Иэёси хотелось устроить передачу власти под своим контролем и помочь сыну освоиться в качестве правителя).

Кацусика Хокусай. Барабаны под дождем

В начале существования сёгуната Токугава невозможно было представить, чтобы слуги вспоминали о долге господина перед ними. Согласно кодексу самурайской чести, самурай должен верно служить господину, не помышляя о наградах и прочих воздаяниях за свою службу. Но к середине XIX века многое изменилось, и главные изменения произошли в сознании японцев, что наглядно подтверждал пример ёрики-мятежника Осио Хэйхатиро. Восстание, поднятое им 25 марта 1837 года, не сумело разгореться как следует, поскольку было подавлено уже на следующий день, но оно имело большой резонанс. Показательно, что после подавления восстания Хэйхатиро скрывался в течение сорока дней, явно готовя новую попытку, но перед угрозой ареста был вынужден покончить с собой.

Восстание Осио Хэйхатиро стало провозвестником падения сёгуната Токугава, до которого оставалось тридцать лет. В 1841–1843 годах, при сёгуне Иэёси, родзю Мидзуно Тадакуни предпринял попытку изменить жизнь к лучшему, которая получила название Реформ годов Тэмпо. По поводу этих реформ можно сказать лишь одно – лучше бы уж Тадакуни-сан упражнялся в каллиграфии или владении мечом, не вмешиваясь в экономику.

Не имея возможности прокормиться от земли, крестьяне бросали свои наделы и устремлялись в города, где можно было рассчитывать хоть на какой-то заработок. Насильственное возвращение крестьян в деревню и запрет менять место жительства не могли исправить создавшегося положения, поскольку в тяжелой жизни крестьян ничего не изменилось. Указ о твердых ценах не мог остановить инфляцию сам по себе, а призывы экономить воспринимались как издевка. Увязшие в долгах самураи требовали от бакуфу долговой амнистии, которая в конце концов была им предоставлена, к большому недовольству ростовщиков. В то же время низшим сословиям долгов не простили, а когда торговцы начали возмущаться такой несправедливостью, бакуфу распустило все торговые гильдии, загнав торговлю в подполье… Дальше, пожалуй, тему реформ Тэмпо можно не развивать – никакой пользы от них не было, только вред.

Иэмоти, четырнадцатый и предпоследний сёгун из дома Токугава, предпринял два важных шага ради сохранения существующего порядка. Впрочем, первый шаг – «открытие» Японии западным странам в 1854 году – был сделан под давлением Соединенных Штатов Америки. Сёгуна Иэмоти поставили перед выбором – «открытие» или интервенция, и он предпочел открыть двери самостоятельно, не дожидаясь, пока их вышибут. Вторым шагом стало сближение с императорским домом. В 1862 году Иэмоти взял