Сегодня вставшие дыбом волосы ассоциируются со страхом. Но в римской, а затем в средневековой культуре они были знаком безудержной ярости. Это не случайно – и страх, и злоба прочитываются в реакции животных, у которых при встрече с опасностью встает дыбом шерсть. В разные эпохи акцент делали на одной или другой из этих эмоций.
В XI в. Вайфарий Монтекассинский писал, что у гневающихся «торчат волосы» (horrent capilli)[242]. Замечательную историю об этом поведал автор Сказания о Макарии Римском (V–VI вв.). В его рассказе группа паломников однажды встретила множество вооруженных людей. Поняв, что бежать поздно, а защищаться нечем, паломники решились на отчаянный ход: они растрепали свои волосы и бросились прямо на разбойников. Увидев горстку людей со вздыбленными волосами (то есть одержимых страшной яростью), вся толпа бросилась бежать[243].
Демоны воплощают злобу и ненависть. Торчащие волосы стали их важнейшим признаком в Византии, в Европе (пока рога не потеснили там хохлы), а затем и на Руси.
Архангел Михаил поражает копьем дьявола – тот в отчаянии схватился за хохол. Правее ангелы свергают с небес демонов – они летят вверх тормашками в пламя геенны.
Архангел Михаил – грозных сил воевода, 1719 г.
Иркутский областной художественный музей, Инв. № И-37.
Еще одним источником средневековой прически демонов были змеи, извивающиеся на голове Горгоны. Изображения этой мифической девы были хорошо известны в Средние века (на Руси они встречались, прежде всего, в лицевых рукописях «Александрии»). В античном искусстве змеи, вырастающие из человеческой головы или тела, были атрибутом разных монстров. У гигантов или чудовищного Тифона, которые воевали с богами-олимпийцами, змеи заменяли ноги. А на этрусских изображениях Харун, божество загробного мира, носил «прическу» из змей – либо две змеи вырастали из его головы, словно два рога[244]. Христианские авторы, в свою очередь, демонизировали рептилий и называли сатану змеем и драконом. Неудивительно, что на головах у демонов часто появлялись волосы, похожие на змей, или змеи, похожие на пряди волос.
Наконец, вздыбленные хохлы бесов на многих изображениях напоминали языки адского пламени. Торчащие локоны окрашивались багряными тонами и смешивались со всполохами огня. Это указывало на вечные муки, которые уготованы падшим ангелам.
Пламя, змеи и вздыбленные волосы демонов чередовались или накладывались друг на друга. Это позволяло играть смыслами. К примеру, на многих миниатюрах каролингской Утрехтской псалтири (IX в.) изображены огромные головы – олицетворения Ада и Смерти. Они напоминают личину огненной Горгоны, а их волосы сливаются с языками гееннского огня. На соседних миниатюрах головы демонов уже покрыты извивающимися змеями.
Вздыбленные или пламенеющие волосы – это мотив-«палимпсест»: он родился на пересечении разных традиций, из которых сложилась христианская иконография дьявола. Так в средневековой иконографии появился устойчивый знак, «антинимб», который легко маркировал демонических персонажей – а вслед за ними и грешников. Его использовали не всегда и не так устойчиво, как нимбы. Но если художник выделял персонажа вздыбленной прической, он четко расставлял акценты.
Этот знак заимствовали и русские иконописцы.
Первые образы демонов появились на Руси уже в XI в. Они встречались на храмовых фресках Страшного суда. Бесов низвергал с небес архангел Михаил[245]. В житийных иконах они искушали святого или бежали от него. А на крестах и иконах Никита Бесогон хватал за длинный хохол демона и замахивался на него, готовясь нанести удар[246].
Самое частое орудие бесов – крюки, похожие на копья с изогнутым наконечником. На земле демоны цепляют ими людей, как удочками. Это показывает искушение: бес «уловил» человека греховными мыслями и желаниями. А в сценах ада крюки превращаются в инструменты пытки – они вонзаются в тела грешников и напоминают орудие мясника.
Русские демоны унаследовали от византийских свою прическу. Вздыбленные волосы – устойчивая примета и рядовых бесов, и Денницы-Люцифера. Иногда сатану писали в образе толстого старика (так в Византии изображали персонифицированный Ад). Но чаще всего он выглядел как темный человек с высоким хохлом или торчащими во все стороны волосами.
У вздыбленной прически было еще несколько любопытных ролей. К примеру, если иконописец хотел нарисовать бесовское воинство или сонм бесов, хохолки помогали изобразить задние ряды. Вздымающаяся пирамида голов, шлемов (у воинов) или нимбов (если это ангелы и святые) – обычный средневековый способ показать множество персонажей. В случае с бесами пирамиду выстраивали хохлы.
Если нужно было показать, что святой или ангел бьет демона, чаще всего изображали хватку за волосы. Этот мотив – победитель держит поверженного, униженного врага за длинные локоны – христиане заимствовали из римского искусства[247]. Бесовская прическа идеально подходила для того, чтобы святые могли хватать и унижать духов. Даже авторы некоторых житий рассказывали, что святой поймал демона за волосы[248].
Наконец, хохлы бесов перекликались с языками гееннского пламени, как это было в византийском и западном искусстве.
На исходе Средневековья, во второй половине XVI и в XVII в. русские демоны начали увеличиваться в размерах и превращаться в звероподобных монстров. Их головы, как и в европейской традиции, все чаще венчали рога. Иногда этот новый атрибут как будто прорастал из торчащих волос – две самые высокие пряди становились рогами. Но и привычные хохлы не исчезли. Наоборот, они стали появляться на звериных головах новых монструозных демонов.
Никита Бесогон на металлической иконке-обереге и на храмовой иконе хватает беса за волосы и избивает цепями. В некоторых современных описаниях (в книгах и музейных этикетках) говорится, что святой на иконах держит беса «за уши». Это смешная ошибка – демоны в христианской иконографии совсем не родственники зайцев.
Никита, побивающий беса: меднолитейная икона XVI в.; икона XVII в.
ЦМиАР, Инв. № КП 2674; Государственный музей истории религии, Инв. № А-4236-IV.
В это же время головы бесов увенчал еще один атрибут – высокие шапки разных форм, цветов и размеров. На миниатюрах можно увидеть, как демон в высоком изогнутом колпаке судится с ангелом за душу умершего, как бесы являются людям в разноцветных тюрбанах или в высоких округлых шляпах разных цветов[249]. Постепенно шапки становились все более экзотичными: их украшали перьями, хвостами и даже пернатыми стрелами[250]. Разумеется, головные уборы возникли неспроста – это аллюзия на тот же хохол. Часто шапки и вздыбленные волосы появлялись в одной композиции, перекликаясь друг с другом. А иногда колпаки бесов изображали с диагональными прорисями, как своеобразную «хохлатую шапку».
Прически бесов в XVI–XVII вв. тоже бывали вычурными. Они похожи то на стрелы, то
