С другой стороны, влияние семьи Едигея после его смерти не только не снизилось, его сыновья и внуки продолжали пользоваться влиянием и потенциалом для того, чтобы продолжать влиять на выбор ханов. Скорее всего, это было связано не столько с наследством Едигея, сколько с тем, что деятельность этого влиятельного политика была связана с начинавшимся в улусе Джучи процессом выделения из общей массы отдельных племён. Эти племена ещё находились в рамках монгольской традиции, но уже были готовы выйти из-под её обломков и начать играть самостоятельную роль. Естественно, что в условиях общего политического хаоса в улусе Джучи консолидация племени или группы племён вокруг авторитетного лидера и его семьи обеспечивала определённое преимущество в конкурентной политической борьбе. Особенно в ситуации, когда центральные институты власти были разрушены и государство уже не могло выполнять свои функции. В данном случае племенная солидарность — наиболее удобная форма самоидентификации и политической ориентации. Едигей и его семья оказались во главе процесса формирования племенной идентичности в самый ответственный момент кризиса прежней государственной традиции.
В то же время монгольская политическая традиция на открытых степных пространствах была более устойчива, чем в оседлых районах. У монгольских племён в Иране или Средней Азии устойчивость положения зависела от контролируемых ими оседлых территорий. В условиях открытых степных пространств у племён не было такой возможности. Соответственно, племена стремились к восстановлению государства монгольского типа, которое способно удовлетворить их потребности. Отсюда, собственно, и сохранение роли чингизидов, которые напрямую ассоциировались с такой государственной традицией. Даже если они были подставными фигурами, уровень их легитимности всё равно был чрезвычайно высок. Поэтому любые попытки вчерашних «марионеток» вести самостоятельную политику всегда находили поддержку среди различных племён. В этой ситуации семья Едигея опиралась не только на авторитет своего основателя, но и на сплочённость и племенную солидарность своего племени мангытов. Однако подставные чингизиды всегда могли противопоставить мангытам другие племена, недовольные их чрезмерным усилением.
Так, например, сыновья Едигея Газы и Науруз, поддержавшие в 1428 году Кичи-Мухаммеда, в следующем году поссорились с ним. Газы направился к шибаниду Джумадуку в восточную часть улуса Джучи, а Науруз к Улуг-Мухаммеду в Сарай. Вместе с ними ушли и войска из мангытов. Причём Газы был вскоре убит приближёнными Джумадука[700]. В 1432 году начался новый этап борьбы между Кичи-Мухаммедом и Улуг-Мухаммедом. В результате они договорились о разделе сфер влияния. Улуг-Мухаммед получил Крым и северное Причерноморье, а Кичи-Мухаммед — Поволжье. Одновременно в Крыму ханом стал внук Тохтамыша, ещё один тука-тимурид Сайид-Ахмад. В 1437 году Улуг-Мухаммед был разбит Кичи-Мухаммедом и бежал. В том же году он разбил в битве под Белевым армию Московского княжества и укрепился в Среднем Поволжье. В 1445 году он ещё раз разбил в битве у Спасо-Ефимьевского монастыря московскую армию во главе с великим князем Василием, который попал в плен. С этого момента начинается история самостоятельного Казанского ханства.
В результате всех этих событий к середине XV века улус Джучи окончательно потерял территории левого крыла. От него также отделилось Среднее Поволжье, исторический район Булгар, где обосновался Улуг-Мухаммед и его потомки. Примерно с 1449 года начинает своё существование самостоятельное Крымское ханство во главе с тука-тимуридом Хаджи-Гиреем.
Резко ослабевший в военном плане улус Джучи уже не мог диктовать условия стратегически важным для себя русским территориям, что моментально сказалось на поступлении средств. Более того, богатое Московское княжество с его централизованной властью становится все более привлекательным местом для службы представителей военного сословия улуса Джучи. Многие чингизиды и их воины начинают переходить под юрисдикцию Москвы. Самый характерный пример: история сыновей Улуг-Мухаммеда Касима и Якуба. В 1446 году после мятежа своего брата Махмуда (Махмутека), который убил их отца, они вынуждены были бежать в Москву. Здесь Касиму выделили самостоятельное княжество, получившее затем название Касимовское ханство, а Якуб находился на военной службе у московского князя[701]. Практика привлечения на московскую службу воинов из улуса Джучи становится особенно распространённой не только в результате усиления Москвы, но и по мере того, как в джучидском государстве развивался кризис монгольской традиции управления. В этой ситуации служба в Москве становится действенной альтернативой для представителей военного сословия улуса Джучи.
Последняя попытка исправить ситуацию, как известно, была предпринята в 1480 году при сыне Кичи-Мухаммеда хане Ахмеде, во время очередного похода на русские земли. Однако военные силы Ахмеда при враждебном отношении к нему Крыма, Казани, а также части поволжских улусов, возглавляемых потомками Едигея, были явно недостаточны для ведения эффективной войны против усилившегося Московского княжества. В результате противостояние Ахмеда с московскими войсками под командованием великого князя Ивана III на реке Угре закончилось ничем. В следующем 1481 году Ахмед был убит в результате нападения объединённых сил правителя Тюмени шибанида Ибака (Ибрагима) и внуков Едигея Абасса, Мусы и Ямгурчи. В 1502 году крымская армия разгромила ставку последнего формального хана улуса Джучи и тем самым прекратила его легитимное существование. «Именно к 1502 году и относится, видимо, образование Астраханского ханства — наследника разгромленной объединёнными усилиями Менгли-Гирея и Ивана III Большой Орды»[702]. Фактически улус Джучи оказался замкнут в пределах Нижнего Поволжья вокруг Астрахани. Все остальные территории оказались в распоряжении сравнительно большого числа его преемников.
Среди последних выделялось по своим срокам длительное правление Абулхаира с 1428 по 1468 год, что было беспрецедентным для указанного периода истории улуса Джучи. Именно во время этого правления происходит окончательное исчезновение традиции существования левого крыла данного монгольского улуса. Не случайно возглавляемое Абулхаиром объединение племён получило впоследствии название «государство кочевых узбеков». Фактически изменение названия отражало перемены, происходившие в монгольской традиции. Это была своего рода переходная форма от прежней монгольской государственности к новым историческим условиям. Следующим шагом стало выделение из-под её развалин различных племён, которые затем вследствие дальнейшего развития в Степи политических процессов стали играть все более самостоятельную роль, что в конечном итоге привело к образованию новых этносов.
При этом очевидно, что между воинами многочисленных «тысяч» джучидской армии, расположенных
