В 1294 году князь Дмитрий умер по дороге в Переяславль и князем Владимирским окончательно стал Андрей. Однако за сыном Дмитрия Иваном сохранилось Переяславское княжество. Через два года в 1296 году князь Андрей отправился к Тохте с притязаниями на Переяславское княжество. В том же году князь Иван Дмитриевич Переяславский отправился к Ногаю, а князь Даниил Московский завладел Новгородским столом, принадлежащим с 1294 года князю Андрею. В результате зимой 1296–97 года Андрей привёл из улуса Тохты войска под командованием Неврюя[627]. Все ориентировавшиеся на Ногая князья — Иван Переяславский, Даниил Московский и Михаил Тверской выступили против Неврюя и Андрея. Правда, в результате сражение так и не состоялось, а во Владимире был проведён съезд князей, где они распределили между собой зоны влияния. «Новгородское княжение было возвращено великому князю, но Переяславль остался за Иваном Дмитриевичем. Последнее обстоятельство позволяет предположить, что зимой 1296–97 года во Владимире старшие князья «проногаевской» группировки «отступились» от своего сюзерена, не оказавшего им на сей раз своевременной помощи, признали себя вассалами Тохты и обязались не оспаривать великокняжеских прерогатив Андрея, благодаря этому волжский хан по приезде их младшего союзника от Ногая не стал отнимать у него княжение»[628]. Таким образом, зимой 1296–97 года Ногай потерял доходы с северо-восточных русских земель, что было серьёзным успехом Тохты. Это не могло не ослабить позиции Ногая. В столкновениях чингизидов между собой большую роль играла лояльность армии, которая зависела от их возможностей обеспечивать её потребности.

Примерно в 1298 году состоялось первое открытое столкновение между войсками Ногая и Тохты, в котором Тохта потерпел поражение. После своей победы Ногай в первую очередь стремился занять новые территории с оседлым податным населением, в частности Крым. «Внуку своему Карадже, сыну Таштемира, он дал в удел город Крым. Он, Караджа, отправился туда, чтобы захватить доходы с него, угостили его, но ночью напали и убили. Тогда Ногай отправил в Крым войска, ограбил этот город, да окрестные сёла и поля»[629]. Однако Ногай не смог воспользоваться плодами своей победы. По невыясненным причинам часть его военачальников перешла на сторону Тохты, и в 1300 году Ногай потерпел поражение и был убит.

Переход военачальников армии Ногая на сторону Тохты, убийство местным населением его внука в Крыму могли быть напрямую связаны с общим ослаблением позиций этого чингизида в ходе предшествующих событий. Возможности же Тохты, напротив, возросли. Косвенным образом значение доходов с русских земель для улуса Джучи подтверждает тот факт, что после гибели Ногая Тохта и его преемники не стали прилагать усилия для сохранения занимаемых ранее его улусом территорий между Дунаем и Карпатами. Это требовало слишком большого напряжения сил и в то же время не компенсировалось доходами с зависимых оседлых территорий Болгарии, Сербии. «Гибель самого Ногая и разгром его армии резко изменили соотношение сил монголов и местного населения, проживавшего на южных склонах Карпат и в районах левобережья Дуная. В результате самая западная часть бывшего улуса Ногая, Северинский Банат в 1307 году оказался во власти Венгерского королевства. Области между Карпатами и Дунаем стали осваивать волохи, положившие начало Мунтянскому княжеству. В результате западные районы Золотой Орды переместились в междуречье Прута и Сирета»[630].

Разгром Ногая завершил первый политический кризис в улусе Джучи. В улусе был восстановлен авторитет центральной ханской власти. Но масштаб личности Ногая, его авторитет и влияние на политическую жизнь улуса Джучи оказались настолько велики, что впоследствии при распаде монгольской государственности и образовании на её осколках новых племенных объединений одно из них приняло его имя в качестве самоназвания. Ногайцами до сих пор называют этническую группу на Северном Кавказе.

Период расцвета и начало кризиса

Восстановление единства центральной власти в улусе Джучи после разгрома Ногая способствовало усилению государства. Однако единая центральная власть постоянно оспаривалась различными чингизидами. Так, после смерти Тохты, последовавшей в 1312 году, его сын и наследник Ильбасмыш был убит в результате заговора, организованного племянником Тохты Узбеком совместно с неким эмиром Кутлуг-Тимуром. Во время аудиенции у Ильбасмыша по поводу смерти отца они убили его и захватили власть в государстве[631]. Насильственный захват власти Узбеком лишний раз подчёркивал, что достигнутая в монгольском государстве централизация власти имела как свои сильные, так и слабые стороны. Концентрация власти в одних руках при отсутствии строгого принципа престолонаследия (а это выражалось в том, что теоретически все чингизиды могли претендовать на власть) приводила к возможности её силового перехвата.

При хане Узбеке улус Джучи достиг вершины своего могущества, но при нём же началась серьёзная эволюция монгольской традиции государственного управления. Узбек стал первым ханом, который не только принял ислам, но и стал активно распространять его в первую очередь среди воинов своей армии. «В его правление Дешт-и-Кипчак, который всегда был обиталищем неверия и ереси и местопребыванием смуты и нечестия, стал страной поклонения (аллаху)»[632]. В результате улус Джучи всё больше стал похож на обычное мусульманское государство. Исламизация улусной армии монгольского типа являлась важным элементом стирания различий между администрацией, представленной в основном мусульманами — выходцами из Средней Азии, городским населением и военной элитой из числа кочевников монгольского и тюркского происхождения.

Переход к обычной практике управления мусульманским государством в улусе Джучи создавал условия для его децентрализации. В отличие от заимствованной из Китая практики централизованного сбора и распределения ресурсов, для мусульманской системы управления было более характерно делегирование управленческих полномочий на места. Такая система была более проста в применении и довольно эффективна, нежели стремление создать бюрократическую модель китайского образца. По сути дела, вся система эволюции монгольской государственности в улусе Джучи, как, впрочем, и в улусе Хулагу, была связана с постепенным переходом от абстрактной китайской модели к конкретной мусульманской. В этой связи появление на той же территории Руси собиравших налоги мусульман-откупщиков было промежуточным шагом в данном процессе. Исламизация управленческой верхушки завершила этот процесс.

В результате государственные функции, в том числе по сбору