Матерная ругань, по мнению В.Н. Непомнящего, парадоксальным образом связана с высокой религиозностью русского общества: «Русский мат как поругание святынь, как богохульство мог появиться и получить распространение только среди такого народа, который всерьез имеет святыни и в душе своей всерьез чтит Бога; который без святынь и без Бога не мыслит своего существования, для которого характерна духовная серьезность в отношении к жизни и ее смыслу. От этой серьезности – и потребность в «карнавале», в кощунстве. Чем серьезнее «пост», тем «карнавал» может быть более размашист и разнуздан – в прискорбном духе русской «широты», с «хождением по краю», с риском окончательно загреметь вниз, в самую что ни на есть преисподнюю; не зря матерная ругань на церковном языке именуется нередко молитвой сатане…»

Тканное

(Одежда)

СЛОВО «ОДЕЖДА» (фр. vetement) отсылает нас к санскритскому слову vas, означающему «жить в жилище» и являющемуся корнем слова vasàna («тканая одежда»). Латинское слово habitus переводится и как «привычка», и как «жилье». Кстати, французское слово habit, означает «кров», то, что покрываеть жилье человека. То есть в слово «одежда» включено понятие «дом», «жилище», то есть человек живет в одежде, как в доме, одежда символически отражает дом, дом – природный мир. И дом, и одежда – это среда, отражающая мир человека, его склонности, привычки, его репрезентацию в мире, не только человек строил дом, но и дом строил человека, не только человек формировал костюм, но и костюм формировал человека, служил психологической и физической защитой, усиливал внутреннюю сопротивляемость. Костюм – это не архитектура, не живопись, не музыка, но одновременно и то и другое и третье.

Д. Лихачев (будущий академик), оказавшись в заключении на Соловках, обратил внимание на то, как надежно одежда защищала не только тело, но и сознание и тем надежнее, чем больше был одет человек. «Третьим втолкнули в нашу «одиночку» профессионального вора. Когда меня вызвали ночью на допрос, он посоветовал мне надеть пальто (у меня с собой было отцовское теплое зимнее пальто на беличьем меху): «На допросах надо быть тепло одетым, будешь спокойнее»… Я сидел в пальто, как в броне». «Та грязная одежда и грубые башмаки на деревянной подошве, которые выдавались заключенным, – писал заключенный Освенцима П. Леви, – были хотя и слабой, но защитой, и без них нельзя было существовать. Человек, лишенный одежды и обуви, превращается в собственных глазах из человеческого существа в червя – голого, медлительного, поверженного на землю. Он сознает, что в любой миг может быть раздавлен». Не случайно одежду (особенно в экстремальных условиях) защищали так же, как самого человека.

Одежда для человека во все времена была больше чем просто прикрытие своего тела. Одежда является важнейшей защитой ее носителя от «физического стыда» – стыда, возникающего от обнажения. Кроме того, одежда семантически «удваивала» тело, подражала ему, создавая ментальное расширение физического тела человека. В мировой культуре одежда была и остается важнейшим показателем статуса человека, его возможностей и внутреннего содержания личности. Социальный статус человека прежде всего подчеркивается именно одеждой, причем этот статус с помощью деталей костюма предъявляется не только окружающим, но и самому владельцу костюма.

Одежда, функционирующая как социальная кожа, показывает единство лиц определенного статуса, принадлежность к сообществу и одновременно отличает члена последнего от всех остальных, находящихся за пределами сообщества. Одежда соотносилась не только с оболочкой человека, но и с материнской утробой, колыбелью, домом, гробом, она становилась, по словам С.М. Толстой, «метонимическим заместителем человека в разнообразных обрядовых ситуациях, одной из основных материальных ценностей (наряду с землей, скотом, жилищем), предметом дарения, обмена, наследования, жертвоприношения, ритуальной кражи». Одежда нивелирует физические различия между людьми, так же как и физические недостатки. Эта особенность наиболее наглядно была видна в Средневековье, когда одежда имела свободные, широкие, ниспадающие формы, не сковывающие движения и одновременно закрывающие человека от шеи до пят. Одежда скрывала тело, а не открывала, не подчеркивала его, как это делается в наши дни.

Известно, что женщина в моногамном обществе при первом взгляде на мужчину обращает внимание на качество одежды, то есть считывает его социальный статус, а мужчину интересует облик тела женщины. Именно поэтому в наши дни женская одежда призвана выгодно подчеркнуть особенности фигуры. В древности и Средневековье это было невозможно: любая одежда (как мужская, так и женская) была длиннополой и поэтому на ноги женщин обратить внимание было невозможно.

Д. Лихачев, родившийся в 1906 году, вспоминал про свою няню, что «жила она на Тарасовом в одной со мной комнате, а было мне тогда лет шесть, и я открыл впервые, к своему удивлению, что у женщин есть ноги. Юбки носили такие длинные, что видна бывала только обувь. А тут по утрам за ширмой, когда Катеринушка вставала, появлялись две ноги в толстых чулках разного цвета (чулок все равно под юбкой не видно). Я смотрел на эти разноцветные чулки до щиколоток, появлявшиеся передо мной, и удивлялся». То есть такое положение вещей сохранялось вплоть до начала прошлого столетия. Именно поэтому в литературе и повседневной жизни того времени восхищались руками и шеей женщины. Однако в древности и Средневековье женская одежда скрывала и шею – оставались только руки и лицо, что принципиально меняло стандарты привлекательности. Поэтому в обычае у женщин было (о чем еще будет сказано) белить руки и сильно красить лицо.

В одежде и сегодня, а в Средневековье особенно, было важно все, начиная от формы, цвета, ткани, покроя, состава, фактуры, украшений, способа ношения и т. д. Яркий цвет выделял человека из массы, темный нивелировал: не случайно чем более закрыто, герметично общество, тем темнее общий тон одежды людей, отражающий желание не выделяться – можно посмотреть на СССР, Китай или Северную Корею. Чем более закрыто общество – тем длиннее полы одежды, тем менее свободный крой и наоборот. Поэтому по общему тону и покрою одежды можно на глаз определить социальное и политическое устройство общества.

Разумеется, серьезное значение для формы и цветовой гаммы одежды имели и материальные возможности тех или иных слоев общества, и субординация, принятая в обществе (простолюдин мог использовать в одежде далеко не все цвета, которыми пользовалась знать), и, наконец, климатические условия. Так же стоит обратить внимание на важную особенность: начиная с древности и вплоть до Нового времени включительно не существовало отдельной детской или подростковой одежды, как в наши дни, – детская одежда и обувь отличались от взрослой только размером, так как ребенок воспринимался как «маленький взрослый» и довольно рано включался в повседневную «взрослую» жизнь. Княжича уже в четыре года сажали на коня (князь Святослав