демократии — просто они были колонизированы европейцами, которые затем издалека навязали им недемократическое правление. Если бы мы смогли полностью проследить это движение и принять более широкое определение демократии, то пришли бы к выводу, что первоначальная доля людей, живущих в условиях той или иной формы демократии, была довольно высокой. Затем она упала в результате колонизации, а затем снова выросла, когда колонии стали независимыми. Это еще одна причина задуматься об упадке и подъеме демократии.
Демократия приходит в Европу
Нетрудно понять, почему Европа стала благодатной почвой для распространения современной демократии. Ранняя демократия была заметной чертой управления во многих местах Европы; в обществах существовало то, что Роджер Конглтон называет «моделью короля и совета», в которой правление разделялось между монархом и некоторыми членами общества.[701] Правда, в течение двух веков до Французской революции наблюдалось некоторое ослабление этой модели. Собрания могли проявлять упрямство, отказываясь от налогов, и монархи иногда находили другие способы достижения своих целей. Во Франции после 1614 года Генеральные эстаты бездействовали, а в Пруссии дело пошло гораздо дальше: полномочия Бранденбургского эстафетного собрания были полностью отменены. Но ни один европейский правитель не пошел в этом направлении так далеко, как Пруссия, и к 1789 году практика собраний все еще была хорошо известна.
Распространение демократии в Европе происходило последовательно. В тех случаях, когда они ослабли, представительные собрания были возрождены. Во многих случаях эти собрания носили то же название, что и их средневековые собратья. Наличие предшествующей базы, на которую можно опираться, помогает объяснить, почему так произошло. Впоследствии ассамблеи стали накапливать все больше власти, превратившись в центральную основу правительства, и это тоже было возвращением к средневековому прецеденту. Последним достижением демократии стало установление всеобщего избирательного права, в том числе для женщин, и конкурентных выборов. Мы должны спросить, почему все это произошло.
Когда люди пытаются объяснить распространение демократии в Европе, они почти всегда используют подход, ориентированный только на этот континент. Они спрашивают, как и почему условия в некоторых европейских странах привели к тому, что они быстрее продвигались по демократическому пути, а в некоторых случаях отступали от него. Но мы можем взглянуть на вещи и по-другому: можно ли понять европейскую демократизацию с точки зрения тех общих факторов, которые благоприятствовали демократии в других местах и в другие времена.
Расширяющееся пламя идей?
Самое простое объяснение прихода демократии в Европу заключается в том, что в основе Американской революции лежал набор радикально новых идей о политическом равенстве, и это оказалось очень мощным посланием. Это был огонь, который, разгоревшись, перерос в то, что один историк недавно назвал «расширяющимся пламенем».[702] Но в этой истории есть недостаток: для подавляющего большинства европейских государств существовал длительный перерыв между распространением американских идей и принятием всеобщего избирательного права. То же самое можно сказать и о распространении французских революционных идей.
В главе 9 мы видели, что идеи политического равенства американских колонистов уже встречались в других местах и в другое время. В 1640-х годах в Англии левеллеры и диггеры экспериментировали с точно такими же идеями широкого мужского избирательного права. Но к тому времени, когда они дошли до того, чтобы записать эти идеи, лидеры левеллеров были заключены в лондонский Тауэр. Экологические условия Северной Америки были гораздо более благоприятны для принятия широкого избирательного права. Возможно, сначала это должно было произойти, чтобы демократические практики распространились в Европе.
Второе, что нужно понять о распространении демократии в Европе, — это то, что по сравнению с другими «волнами» демократии эта была очень медленной. Падение Берлинской стены привело к значительному росту числа демократий в течение нескольких коротких лет. Но влияние Американской революции на Европу было гораздо медленнее, если считать итогом всеобщее избирательное право. Для большинства европейских государств этот процесс занял бы более века.
Стала ли Европа демократичной, потому что разбогатела?
Самое распространенное объяснение возникновения демократии, которое предлагают политологи, заключается в том, что она возникает по мере того, как страны богатеют. Это может происходить по разным причинам. Это может быть прямой эффект от роста доходов, если люди требуют больше политических прав, поскольку они выходят из бедности. Это может быть связано с рядом других эффектов, для которых доход на душу населения является косвенным показателем: по мере того как страны богатеют, это часто означает улучшение коммуникаций и транспорта, что позволяет людям мобилизоваться. Такой же эффект может иметь переход от сельскохозяйственной к промышленной экономике. Наконец, более высокий доход на душу населения может означать, что люди чаще бывают образованными и, следовательно, способны противостоять призывам лжепророков и демагогов, которые подрывают демократию.
Экономисты и политологи пролили немало чернил, пытаясь выяснить, действительно ли более высокий доход на душу населения и те вещи, с которыми он ассоциируется, способствуют развитию демократии. Здесь я хочу предложить более простой подход, который вернется к первой работе Сеймура Мартина Липсета на эту тему, вышедшей в 1959 году. Липсет сравнивал демократии и диктатуры в Европе и Латинской Америке по показателям дохода на душу населения, врачей на душу населения, телефонов, автомобилей, радио и газет. Он также изучил показатели образования и индустриализации. Результаты показали, что в стабильных демократиях уровень развития значительно выше.
Один из вопросов, связанных с анализом Липсета, заключается в том, является ли лучшей проверкой теории изучение уровней развития в 1959 году. Альтернативой может быть изучение уровней развития в то время, когда страна впервые демократизировалась — или имела шанс демократизироваться. Для большинства европейских стран это произошло задолго до 1959 года.
Возьмем пример Франции. В 1959 году ВВП на душу населения во Франции составлял чуть меньше 10 000 долларов в пересчете на сегодняшние доллары.[703] Там было много врачей, телефонов, радио, газет и автомобилей. Франция была менее развита, чем такие страны, как Соединенные Штаты, но ее вряд ли можно было назвать бедной. Но Франция не демократизировалась в 1959 году — она впервые стала стабильной демократией за девяносто лет до этой даты, в начале Третьей республики. В 1870 году доход на душу населения во Франции составлял всего 2 383 доллара в пересчете на сегодняшние деньги. Это примерно такой же ВВП на душу населения, как в Танзании или Сенегале сегодня, и во Франции в 1870 году, конечно же, не было ни телефонов, ни радио, ни автомобилей.
Франция в 1870 году стала стабильной демократией, несмотря на то, что была бедной развивающейся страной, и вряд ли она была уникальной в этом плане. Среди тринадцати западноевропейских стран средний доход на душу населения на момент демократизации
