Великобритании у неквалифицированных рабочих было мало политических прав, но в XVII веке их заработная плата постоянно росла, и это повлияло на условия, которые колониальная американская элита должна была предложить, чтобы склонить их к миграции. С начала XVI века заработная плата неквалифицированных рабочих в Лондоне постоянно росла. К началу американской колонизации эти зарплаты были выше, чем в других европейских городах, и с течением времени это расхождение только увеличивалось. На рисунке 10.2 показана эта тенденция с помощью коэффициентов благосостояния, которые показывают, насколько выше прожиточного минимума должна была быть семья с одним наемным работником. Рост коэффициента благосостояния в XVII веке был характерен не только для Лондона. Данные по южным английским городам демонстрируют столь же быстрый рост, хотя и с более низкой начальной точки.

РИСУНОК 10.2. Британский уровень жизни в сравнении. На рисунке показаны коэффициенты благосостояния, основанные на средних значениях за двадцать пять лет для отдельных стран Старого и Нового Света. Источник: Аллен, Мерфи и Шнайдер, 2012.

Чтобы привлечь людей к миграции из Великобритании, заработная плата в колониальной Америке, очевидно, должна была быть достаточно высокой, и данные свидетельствуют о том, что так оно и было. Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что уровень жизни неквалифицированных рабочих в колониях и в Англии был схож.[652] Однако данные о темпах эмиграции говорят о том, что число людей, покидающих Британские острова, сократилось с примерно семи тысяч в год в начале XVII века до всего лишь трех тысяч к концу столетия.[653]

Помимо высокой заработной платы, привлекательность избирательного права была еще одним фактором, который использовался для привлечения мигрантов в Северную Америку: высокая заработная плата и политические права были взаимодополняющими соблазнами. Политолог Елена Николова и экономист Роджер Конглтон высказали это утверждение, а Николова привела статистические данные в его поддержку.[654] Если в XVII веке условия подталкивали в пользу очень широкого избирательного права для мужчин, то два события XVIII века заставили пойти на попятную. Первое из них связано с давлением со стороны британских королевских властей с целью регулирования избирательного права. Второе заключалось в том, что в южных колониях, когда число прибывающих африканских рабов резко возросло, у элиты было меньше стимулов предоставлять избирательное право бедным белым, поскольку они меньше нуждались в их труде.[655] Ограничения, наложенные на избирательное право в Виргинии, были действительно более значительными, чем те, что были наложены в Массачусетсе. В Массачусетсе в среднем около трех четвертей свободных взрослых мужчин могли голосовать, а процент избирателей в отдельных городах колебался от 50 до 90 процентов. В округе Эссекс, штат Вирджиния, в то же время голосовали в среднем 54 процента мужчин.[656] Таким образом, избирательное право белых мужчин в Вирджинии было более узким, хотя и не столь значительным.

Истоки американского рабства

Историю демократии в Америке иногда рассказывают в отрыве от истории рабства. Факторы, приведшие к демократии, рассматриваются сами по себе, и то же самое делается в отношении рабства. Но если копнуть глубже, то можно увидеть, что один и тот же основополагающий фактор нехватки рабочей силы способствовал как предоставлению политических прав белым, так и порабощению африканцев. Я не претендую на то, чтобы стать первым ученым, исследовавшим связи между американским рабством и американской свободой, как назвал это Эдмунд Морган в названии своей книги 1975 года.[657] Вместо этого я хочу сказать, что основы как демократии, так и рабства в Америке вписываются в более широкую тему, которую я подчеркивал: важность изобилия земли (и, соответственно, дефицита труда) и возможности выхода.

Чтобы рассмотреть этот аргумент, нам нужно сначала сделать небольшой экскурс в теорию принуждения к труду, представленную несколькими экономистами. В 1970 году экономист по имени Евсей Домар написал статью под названием «Причины рабства или крепостного права», в которой четко сформулировал аргумент, выдвинутый некоторыми историками: условие нехватки рабочей силы создает стимулы для тех, кто владеет землей, развивать принудительные трудовые механизмы.[658] В двух словах, если мы представим себе мир, где земля и труд являются двумя факторами производства, то если земля достаточно богата по отношению к труду, то контроль над большим количеством земли сам по себе не будет путем к богатству — вместо этого нужно найти способ контролировать людей. Историки доколониальной Африки часто предполагают, что в условиях изобилия земли рабство как институт возникло естественным образом, потому что контроль над людьми был настолько ценен. Но здесь есть проблема. Как мы видели в главах 2 и 3, историки доколониальной Африки также утверждали, что изобилие земли привело к ранней демократии. Пока люди могли перемещаться в другие места, или так гласит история, правление с помощью принуждения было неосуществимо.

На вопрос о том, когда нехватка труда ведет к принуждению, а когда — к свободе, ответили Дарон Асемоглу и Александр Волицкий, два экономиста, представившие теоретическую модель, которая развивает оригинальную мысль Домара.[659] Как предположил Домар, нехватка труда может привести к развитию более принудительных трудовых механизмов, поскольку труд становится более ценным. Однако с ростом дефицита рабочей силы это также означает, что все, кого вы заставляете работать, могут обнаружить, что варианты бегства из других мест становятся более привлекательными. Конечный результат зависит от того, какой из двух вышеперечисленных вариантов преобладает — в рабство попадают те, у кого нет хорошего «внешнего варианта».

Вернемся к контексту Чесапикских колоний в Северной Америке в конце XVII века. Многие британские переселенцы приезжали на Чесапикское побережье по контракту с кабальными слугами. Некоторые из этих соглашений были сугубо добровольными, другие — менее, поскольку людей могли выкрасть с улиц Лондона, продать из сиротских приютов алчным вербовщикам или иным образом отправить против их воли. В некоторых случаях для обозначения таких людей даже использовалось слово «раб».[660] Так, 7 августа 1660 года работодатель служанки по имени Энн Паркер предстал перед судом графства Мидлсекс в Лондоне с обвинением в незаконной продаже ее «в качестве рабыни в Виргинию». К