Чтобы убедиться в этом, рассмотрим следующий пример, предложенный Хоффманом. В период с 1600 по 1750 год темп стрельбы французских войск из мушкетов увеличился в десять раз.[238] Это означает ежегодный рост производительности труда на 1,5%, что можно ожидать в современной развитой экономике во время экономического роста. Рост производительности труда в других секторах европейской экономики в это время, вероятно, был бы лишь на одну десятую быстрее. Таким образом, в секторе огнестрельного оружия было нечто уникальное.

Лучшим объяснением развития европейского огнестрельного оружия может служить ожесточенная межгосударственная конкуренция, охватившая континент в течение половины тысячелетия, предшествовавшего 1815 году. В этом контексте технологический прогресс должен был принести высокую прибыль. Именно такое объяснение предлагает Хоффман. Единственная оговорка, которую я бы предложил, заключается в том, что в течение долгого времени межгосударственная конкуренция между европейскими государствами не приводила к развитию у них такого добывающего потенциала, который наблюдался в Китае династии Сун или Ираке Аббасидов более чем за тысячу лет до этого. По тем или иным причинам европейцам лучше удавалось создавать оружие, чем бюрократию.

Заключение

Суть этой главы заключается в том, что развитие цивилизации часто подрывало раннюю демократию. Это происходило всякий раз, когда новые или усовершенствованные технологии уменьшали информационное преимущество членов общества над правителями. Это происходило и в дальнейшем, когда улучшение сельского хозяйства приводило к тому, что люди жили ближе друг к другу в более фиксированной манере, чтобы их легче было контролировать бюрократам. Наконец, правители обзавелись системами письменности, которые могли служить опорой для бюрократии. Я не утверждал, что развитие технологий всегда и неизбежно приводило к подобным последствиям, но тот факт, что это часто происходило, поражает.

ЧАСТЬ II. Расхождение

Глава 5. Развитие представительства в Европе

МНОГИЕ УЧЕНЫЕ задавались вопросом, почему Европа пошла по экономическому пути, отличному от Китая и Ближнего Востока, и политические институты играли главную роль в объяснении этого расхождения. Люди подчеркивают, что Европа была разделена на множество государств, а не была единой; у нее была традиция свободы; у нее были политические институты, которые заставляли правителей искать согласия у своих подданных. Но если огромное экономическое расхождение объясняется этим политическим расхождением, то почему произошло политическое расхождение? В следующих четырех главах я попытаюсь дать новый ответ на этот вопрос.

Древняя свобода леса

Откуда европейцы впервые взяли идею о том, что правитель должен спрашивать согласия у своих подданных? Французские ученые XVIII и XIX веков разделились на два лагеря в этом вопросе. Для одних все это пришло от греков и римлян.[239] Для других ранняя демократия пришла совсем из другого места: из традиций германских племен, захвативших Европу после падения Рима. Для вдохновения представители этой школы опирались на Тацита и его рассказ о первых германцах. Причисляя себя к последнему лагерю, Монтескье заметил, что «эта прекрасная система была открыта в лесу».[240] В XIX веке Франсуа Гизо, известный французский историк и политик, писал о «древней свободе леса».[241]

За «романистскими» и «германистскими» взглядами стоит распространенное предположение, что ранняя демократия была изобретена в одном месте и в одно время; мы уже видели, что это неверно. Многие человеческие общества независимо друг от друга развивали идею принуждения правителей к получению согласия от своего народа. Вместо того чтобы задаваться вопросом, была ли ранняя демократия изобретена германскими племенами, мы должны выяснить, были ли условия в Европе похожи на условия в других местах, где процветала ранняя демократия.

Прежде чем двигаться дальше, необходимо решить один терминологический вопрос. При обсуждении управления различными народами Европы мы стоим перед выбором между двумя общепринятыми и взаимно неудовлетворительными терминами. Первый вариант — это обращение к «германским» народам. Проблема с этим заключается в том, что многие народы Европы в то время не говорили на германских языках. Второй вариант — обратиться к «варварским» народам, но это имеет очевидные уничижительные последствия. В дальнейшем я буду придерживаться термина «германцы», даже если он лишь отчасти точен.[242]

Тацит о германцах

Тацит утверждал, что среди германских племен короли выбирались из знатных родов, а не наследовали свои должности. Они собирались на собрания, где обсуждались важные дела, и неодобрение встречалось ревом, а одобрение выражалось звоном копий.[243] Юлий Цезарь писал о таком же способе принятия решений, когда описывал, как собравшийся народ криками и лязгом оружия выражал свою поддержку Верцингеториксу, великому галльскому вождю, которого войска Цезаря в конце концов победили в битве при Алезии в 52 году н. э.[244]

Люди давно спорят о том, насколько достоверен рассказ Тацита.[245] У нас нет доказательств того, что он когда-либо посещал Германию, а одним из его источников вполне могла быть книга Плиния Старшего «Германские войны», текст которой ныне утрачен. Возможно, у Тацита были и другие интересы для его предприятия. Он писал для римской аудитории, переживавшей значительные политические перемены. Возможно, он дал положительное описание германского правления, чтобы подчеркнуть то, что, по его мнению, потеряли сами римляне.

Несмотря на все возможные способы, которыми Тацит мог исказить свой рассказ, есть простая причина, по которой его описание управления у германцев, вероятно, соответствует реальности: оно соответствует стилю управления, который мы наблюдаем во многих других обществах, где центральная государственная власть слаба или отсутствует. Что люди неправильно понимали в Таците, так это идею о том, что германцы изобрели совершенно новый стиль управления — они просто следовали общечеловеческой модели.

Сборка Marklo

Система собраний, описанная Тацитом, — это ранняя демократия. Есть дразнящие свидетельства, полученные несколькими столетиями позже, что некоторые германские группы, возможно, также разработали систему политического представительства. В представительной системе жители населенных пунктов выбирают людей, которые представляют их в центральных собраниях. Европейцы не могут утверждать, что изобрели представительство; в главе 2 мы видели, что оно практиковалось и в таких обществах, как гуроны. Тем не менее нам хотелось бы знать, как и когда европейцы впервые сделали этот шаг.

Согласно раннесредневековому тексту, известному как «Старая жизнь Лебуина», до завоевания Саксонии Карлом Великим в 804 году н. э. народы этого региона управлялись самостоятельно, без короля и с помощью ежегодного представительного собрания. В тексте говорится, что представители в центральное собрание в Маркло избирались местными округами с отдельным представительством знатных, полусвободных и свободных.

Как и во многих других случаях, относящихся к этому раннему периоду, историки расходятся во мнениях относительно того, что на самом деле означает эта история из «Старой жизни