Даже если собрание в Маркло так и не состоялось, в этой истории поражает то, что уже в IX веке кто-то в Западной Европе представлял себе представительное правительство, действующее подобным образом и распространяющееся на обширную территорию. Как и в случае с Тацитом, это подкрепляет идею о том, что демократическое поведение или, по крайней мере, мысли о демократическом поведении — это нечто естественное для человеческих обществ.[248]

Римское наследство — отсутствие государства

Раннесредневековые западноевропейские государства также получили важное римское наследство в дополнение к германскому, и наследие, оставленное римлянами, в корне отличалось от того, что было завещано внешним захватчикам в Китае и на Ближнем Востоке, как недавно подчеркнул Вальтер Шайдель.[249] Даже в период расцвета империи Риму так и не удалось создать сильную центральную государственную бюрократию. Римские императоры даже не пытались сделать это, по крайней мере, до правления Диоклетиана, которое началось в 285 году н. э. Вместо этого римское правление опиралось на стратегию косвенного управления другими обществами, которые они завоевывали. В Западной Европе управление осуществлялось через города, элита которых получила статус римских граждан и отвечала за сбор налогов на местах.[250] Каждый город и управляемая им территория назывались civitas. Цивитас управлялся советом, который на Западе назывался курией. Члены курии заседали пожизненно и обычно насчитывали по сто человек на город, хотя иногда в курии могло быть до шестисот членов.[251] Эта схема вновь возникла в средневековой Западной Европе после возрождения городов. Правители многих империй до нашей эры опирались на местную элиту для помощи в управлении, но римская модель была особенно децентрализованной. При Диоклетиане размер римской бюрократии увеличился, и стандартная оценка общего размера позднеримской бюрократии составляла около тридцати тысяч человек, если учитывать все типы чиновников.[252] Как мы увидим в следующей главе, это все равно составляло лишь четвертую часть от числа бюрократов, существовавших примерно в ту же эпоху в ханьском Китае.

Центральная государственная организация, которую римляне создали в Западной Европе, распалась вскоре после падения империи. В таких местах, как Галлия, римляне оставили структуру организации, которая сохранилась на местном уровне, но центральная структура, связывающая эти населенные пункты воедино, исчезла.[253] Существует значительная неопределенность относительно того, когда именно центральное налогообложение рухнуло в римских провинциях на Западе. Лучшей оценкой, вероятно, будет сказать, что германские правители унаследовали налоговые системы, которые находились в значительном упадке, даже если в некоторых местах, таких как вестготская Испания, они продолжали существовать некоторое время. Ясно и то, что вместо формального налогообложения в германских королевствах чаще всего правители обменивали землю на службу.[254] В конечном итоге это привело к фрагментации государства.

В то время как распад Римской империи на Западе уничтожил существовавшую центральную государственную бюрократию, на Востоке ситуация вряд ли могла быть иной. Византия фактически начиналась с представительного собрания: старого сената Римской империи на Востоке. Это могло бы показаться хорошим началом для ранней демократии, но со временем в этом органе все больше стала доминировать бюрократия: императоры увеличивали его размеры и назначали бюрократов непосредственно на сенаторские должности. Император Лев VI, правивший с 886 по 912 год, лишил сенат всех реальных полномочий, которые у него оставались. Георгий Острогорский, выдающийся историк Византии, предположил, что законодательство Льва ознаменовало конец длительного процесса, в ходе которого вся власть перешла в руки императора и государственной бюрократии, лишив представительные органы реальной власти.[255]

Законодательство Льва VI завершило процесс, в ходе которого бывшая Римская империя на Западе и империя на Востоке пошли в противоположных направлениях политического развития. На Востоке правители успешно реализовывали бюрократическую альтернативу. На Западе сохранилось наследие римского управления на местном уровне, но центральная бюрократия исчезла.

Экстенсивное сельское хозяйство способствовало развитию ранней демократии

Вторым наследством европейских правителей после падения Рима стала форма сельского хозяйства, которая создавала дисперсную структуру общества и ставила большие проблемы перед теми, кто стремился построить бюрократию. Здесь следует вспомнить наблюдения Эстер Бозеруп о «порочном круге малочисленного населения и примитивных технологий». В Китае все ранние династии располагались на Лёссовом плато вокруг Желтой реки. Лёсс — это тип почвы, которая легка, пориста и легко обрабатывается даже самыми примитивными инструментами. Высокое содержание ила в почве также обеспечивало хороший запас воды для растений.[256] Наличие лёссовой почвы на обширной территории, вероятно, способствовало развитию централизованного общества.

Первыми земледельцами в Европе были люди, известные как культура ЛБК, что означает «Линейно-бандкерамическая». Эти люди, названные так за характерные полосатые узоры на оставленной ими керамике, также селились в районах с лёссовыми отложениями, обычно в долинах рек.[257] Но если в Китае было единое лёссовое плато, то в Европе залежи этой почвы были гораздо меньше и географически отделены друг от друга. Это привело к возникновению децентрализованной модели социальной организации, которую экологи называют «идеальным деспотическим распределением». Первые люди, прибывшие в район, богатый лёссом, занимали лучшие земли. Потомство и/или последующие прибывшие особи занимали участки все более низкого качества. В конце концов, те, кто искал новую землю, решали понести затраты на переезд на новую территорию.[258] Это было похоже на прыжки по островам.

Возможно, распределение почв и способствовало экстенсивному земледелию в Европе, но был и другой фактор: средневековые европейцы не имели технологий, необходимых для интенсивного сельского хозяйства. Как мы видели ранее, во многих сельскохозяйственных обществах рост численности населения поддерживается за счет повышения интенсивности сельского хозяйства. Эти же особенности интенсивного сельского хозяйства могут сделать результаты более предсказуемыми и наблюдаемыми. Помимо использования ирригации, это подразумевает применение средств производства (удобрений) и управление посевами. Европейцы значительно медленнее пошли по этому пути. За пределами основных и изначально урбанизированных районов Фландрии и Ломбардии навоз лишь изредка использовался в качестве удобрения.[259] Аналогичным образом, европейские методы управления земельными ресурсами не слишком продвинулись вперед в период раннего средневековья. Правда, европейцы научились оставлять землю под паром и, в отличие от римлян, со временем стали использовать тяжелый плуг, но после того, как эти методы были приняты, дальнейшие инновации в земледелии были ограничены.