И понеслось. Я не планировал выкладывать всё, но слова пошли сами, короткими, рублеными фразами. Про пожар. Про то, как вынес Веронику. Про маленькую Алёну, которая вцепилась в меня, как в единственную скалу в шторм. Про её «папа». И про сегодняшний разговор — уклончивый, который не давал мне покоя.

–...И вот, блин, — закончил я, сжимая в руке стакан с водой, — вроде бы всё ясно. А внутри — нет. Чувствую, врёт. А доказательств — ноль. И ребёнка... я уже почти поверил, что она моя. За эти сутки.

— Да всяко бывает, — усмехнулся Арип, с ноткой неверия.

— Ты просто не видел её. Увидел бы, так не говорил.

Архип слушал, не перебивая, его лицо было каменной маской. Когда я замолчал, он тяжело вздохнул, протёр рукой лицо.

— Ну ты и дурень, — констатировал он беззлобно. — Размяк совсем. Думал, из тебя после армии хоть толк будет.

Я лишь хмыкнул. Ждать от него сочувствия было бы наивно.

— Слушай сюда, — Архип облокотился на стол, глядя на меня в упор. — Чего мозги паришь? XXI век на дворе. Есть же тесты эти... ДНК. Берёшь у ребёнка волосинку, свою слюну — и в лабораторию. Через неделю всё ясно как божий день. Вся твоя драма решается за пару тысяч рублей.

Я замер. Стакан в моей руке остановился на полпути. Простое, гениальное в своей очевидности решение. Почему я сам не додумался? Всё усложнял, ходил по кругу, а ответ лежал на поверхности, как автомат после разборки.

Чёрт возьми. Он прав.

— Точно, — выдохнул я, и в груди наконец стало немного легче, будто камень, который давил сдвинулся, уступая место знакомому азарту, чёткому плану действий. — Ладно. Разберусь с этим. Спасибо, братан.

Архип усмехнулся, его лицо, наконец, смягчилось.

— Вот и ладно. Разрулишь свои дела — вернёмся к «котельным». Контракт на тот жилой комплекс просит, чтобы мы цену пересмотрели. Без тебя не решу.

Я кивнул, уже мысленно прикидывая, как это провернуть. Аккуратно, чтобы ребёнка не напугать. Может, через ту медсестру, которая вчера была помягче? Или... да чего уж там. Правда дороже.

Архип внимательно наблюдал за мной. — Ну что, допёрло? — спросил он, достав пачку сигарет. — Или ещё поноешь из-за своей трагедии?

— Допёрло, — коротко бросил я, вставая. — Спасибо, что встряхнул.

— Всегда пожалуйста, — он хмыкнул, закуривая. — Только смотри, без фанатизма. Не надо ночью в окна к ним вламываться за этим... биоматериалом.

— Обойдусь без твоих советов, — отвтеил я уже накидывая ветровку. — Сначала надо их найти. Мать Вероники адрес сказать не захотела.

Архип поднял бровь. — Серьёзно? Ну, это даже подозрительно. Обычно после пожара люди любой помощи рады, а эти от тебя, как чёрт от ладана. Ладно, — он ткнул пальцем в свой ноутбук. — У меня тут пару номеров есть. Могут пробить, если надо. Но это если совсем прижмёт.

Я смерил его взглядом. — Ты чего, в базу МВД лезешь?

— Я ничего не лезу, — он безмятежно выпустил дым. — У меня знакомые есть. Которые за бутылку хорошего коньяка могут пробить, где бабушка с твоей Алёнкой могли бы остановиться. Чисто для прикидки.

Помолчали. Я понимал, что это уже крайняя мера, пахнущая нарушением всех границ. Но...но если надо, я готов был и на это пойти.

— Пока обойдусь, — сказал я, направляясь к двери. — Сначала попробую по-хорошему. Через больницу. Медсёстры обычно знают, куда пациентов выписывают.

— Твоё дело, — Архип пожал плечами. — Если по-хорошему не выйдет — звони. Короче, держи в курсе. А я пока тут один с подрядчиками торговаться буду, как баба на рынке.

— Разторгуешься, — я уже открывал дверь. — Ты же у нас великий переговорщик.

— Иди нахер. Ты прекрасно знаешь, какой из меня переговорщик! — крикнул он вслед, но я уже выходил в коридор.

На улице я сделал глубокий вдох. Вечерний воздух был холодным и отрезвляющим. В голове, наконец, был чёткий, пусть и не самый простой план. Не эмоции, а действия.

Первым делом — больница. Узнать, куда выписали Алёну. Потом... потом посмотрим. Главное — не дать эмоциям снова взять верх. Действовать как на службе: цель ясна, задача определена.

Я сел в машину, резко завёл двигатель.

Глава 10

После Архипа я зарулил на Садовую и притормозил напротив того самого пепелища. От дома остался лишь чёрный остов, пахнущий гарью и влажным пеплом. Воздух звенел от тишины — неестественной, мёртвой. Как в кино про апокалипсис.

Рядом с домом соседки, на лавочке сидела старуха, курила самокрутку и смотрела на пожарище пустым взглядом.

— Здрасьте, — поздоровался я. — А вы с соседями общались?

Бабка метнула на меня взгляд своих белёсых глз.

— А что? Зачем спрашиваешь? Думаешь, я дом подпалила им?

— Да нет. Я не следователь. Знакомый Вероники. Помочь им хотел просто, а куда съехали, не знаю.

— Ну так и мне помоги. Отблагодари за помощь, тогда и скажу.

Я сунул ей в сухую костлявую руку пятисотку, она посмотрела на деньги с каким-то презрением. Может, мало дал, но я не стал предлагать больше.

Бабулька медленно перевела взгляд с денег на меня, будто только что заметила. — Недалеко отсюда... — выдохнула она сизый дым. — В церкви теперь. Там их приютили, пока всё устаканится.

Меня будто током ударило. — В какой... церкви? — не понял я. Вероника с матерью, насколько я помнил, в церковь раз в год может и ходили.

— Баптисты там, что ли, — махнула старуха рукой. — На Проспекте, в новом таком доме. Хорошие люди, сразу помощь предложили. А наши-то власти... — она махнула рукой в сторону пепла.

Я поблагодарил и поплёлся к машине, чувствуя себя полным идиотом. Церковь. Баптисты. В моей жизни, состоявшей из казармы, пожарной части и бесконечной борьбы за выживание, для Бога и веры места не оставалось. Последний раз я был в храме лет десять назад по просьбе матери. Меня всегда отталкивали эти истинно верующие бабульки, которые следили за каждым моим шагом, стоило только войти в храм.

Но мысль о том, что Алёнка ночует в каком-то чужом месте, среди незнакомых людей, заставила меня сесть за руль и вбить в навигатор адрес. Сердце ёкало на каждой кочке, пока я туда ехал. Что я там скажу? Что сделаю?

На Проспекте действительно стоял новый кирпичный дом, больше похожий на обычный жилой дом, если бы не скромная вывеска «Дом Молитвы» и крест на крыше я бы не подумал, что здесь церковь находится.

Я заглушил двигатель, несколько минут сидел, глядя на залитую светом дверь. Собрался с духом, вышел и пошёл к входу.

Дверь была не заперта.