В дверь неожиданно позвонили, когда я была полностью собрана, чтобы уйти.

— Неожиданно… — смотрит в глазок она, — наверное, вы, Августина, очень ценный кадр, что на ваши поиски приехал мой сын.

— Он там?! Не открывайте!

— Ну, что за глупости, девочка моя, — добродушно усмехается мама Арсения Алексеевича. — От совместного чаепития ещё никого не увольняли.

Три, два, один…

— Здравствуйте, Арсений Алексеевич, я в туалет захотела, а ваша мама… Добрая… Вот!

— Я же просил быть невидимкой, ни с кем не разговаривать, оставить цветы у консьержа и вернуться в офис! Где произошёл сбой в вашей матрице?..

— Сынок, почему ты кричишь на девушку? Я и твой отец потратили огромную сумму денег на твоё образование, чтобы педагоги привили тебе культуру общения. Как вижу, что их труды были потрачены впустую.

— Мама… — закатывает он глаза. — Личное и работа разделены вполне чёткой чертой, чтобы её не пересекать. Августина Леонидовна – моя подчинённая! Общение с моими родственниками не входит в перечень её обязанностей.

— Августина, мне очень стыдно за своего сына. Хочу принести вам извинения. Вы в праве мне в этом отказать, — по лицу женщины пробегает тень досады, и она не из-за меня, — будьте лояльнее к моим годам.

— Вы чудесный человек, — беру её за руки, — не нужно просить прощения, потому что я сама очень виновата перед вашим сыном. Он прав. Моя работа – это он, а не мой урчащий от голода желудок или плохое настроение от того, что жизнь могла бы быть чуточку лучше, если бы мозгов было гораздо меньше. До свидания. Надеюсь, что когда-нибудь мы ещё встретимся.

Кротко улыбнувшись Мистеру Пошлости, я проскальзываю мимо него. Лифтом не буду пользоваться. Адреналина так много, что вот-вот взлечу на реактивной тяге.

Оказавшись на улице, вдыхаю свежий осенний воздух. Разматываю шарф, чтобы дать телу поток холодного воздуха. Я горю. Уже неважно от чего больше. Мне не хочется возвращаться в офис Пошлина.

Уволиться одним днём?..

Когда тебе за тридцать, то такой эксперимент уже не выглядит в твоих глазах «нормальным». А вот «инфантильным»… Вполне.

— Далеко вы собрались?

Оглядываюсь через плечо.

Он.

— Даже не знаю, — пропускаю смешок, — после такого, обычно без рекомендательного письма выставляют с личными вещами. Поеду домой.

— Я вас не отпускал.

— Звучит устрашающе-е-е, — шиплю как змея.

— Садитесь, Августина Леонидовна, — открывает дверь лимузина.

— Зачем?

— Августина Леонидовна, вы ещё моя подчинённая, — снова запугивает меня.

То ли у меня случилось помутнение рассудка, то ли страх не купить себе сапоги на зиму – я села в этот прелестный лимузин.

Нет. Я не почувствовала себя Золушкой. А передо мной не стоял галантный принц. И лимузин не напоминал карету.

Взрослые девочки не смеют фантазировать?

«Эх», — вот вся моя эмоция, когда я оказываюсь внутри роскошного автомобиля.

Десять минут нашего пути прошли в молчании. На одиннадцатой я открыла свой рот.

— Обычно в коллективе принято, что именинник проставляется тортиком, — произношу тихо, но с полной уверенностью того, что меня услышали.

— Ммм? — вопросительно взлетают брови Пошлина.

Прочищаю горло покашливанием.

— Именинник на свой день рождения приносит вкусный торт.

Наши лица так близко, а губы… Они у него красивые.

Резкое торможение – сигнал судьбы?

Впечатываемся ртами на несколько секунд, наплевав на все законы механики, физики, гравитации, психологии, неравенства полов, неуместной реакции моего тела, касание его ладони к моей коленке… Да, да… Обо всём об этом я думала в момент нашего то ли поцелуя, то ли неудачно сложившейся ситуации.

Глава 9

Глава 9

Арсений Алексеевич

— Именинник на свой день рождения приносит торт, — шевелит соблазнительными губами, к которым полностью приковано всё моё, мать его, внимание.

Влад резко тормозит.

Ничего понять не успел, как к моему рту припечатываются горячие губы моей помощницы тире секретарь, или секретаря тире помощницы.

По инерции накрываю ладонью круглую коленку. Сжимаю чисто на инстинктах, впиваясь пальцами в мягкую кожу. По крайней мере, мне так хочется думать и ощущать. Одежда выступает барьером между нами.

Интересно о чём Августина Леонидовна думает?

А я каким местом думаю, если не разрешаю сложившуюся ситуацию как-то иначе?..

— Хм, — сначала на себе поправляю пальто, а только потом отстраняю от себя девушку. — Нелепый случай, — голос хрипит как при ангине у меня, — думаю, что его разумнее не обсуждать с коллегами и постараться забыть.

— Забыть? — небрежным движением поправляет сначала очки, а потом волосы. — Если это приказ… — растерянно и одновременно возбуждающе действует на меня.

Горячие мурашки обжигают затылок, оттуда по спине сбегают горячей волной, перебираются на живот, чтобы плеснуть кипятком на мои яйца.

Член стоит колом и не желает сотрудничать с головным мозгом, старательно переключая рациональное мышление на иррациональное.

— Да, это приказ! — рявкаю на весь салон так, что самому неловко становится за своё поведение.

— А кричать зачем? — недовольно бурчит Августина Леонидовна.

— Я не кричал, — смотрю, как мы объезжаем аварию между двумя легковушками на перекрёстке.

— Влад, он на меня кричал?

— Э-э-э, — мой личный водитель включает радио. — Две недели назад отитом переболел. Плохо слышу.

— Босс сказал, что премию вы не получите в следующем месяце, — складывает руки на груди.

— Это правда, Арсений Алексеевич?

— Свершилось чудо!

— Какое? — Влад чешет затылок.

— У вас проснулся третий орган чувств человека. СЛУХ!

Ни я, ни Августина Леонидовна до конца нашей поездки не разговаривали. В офисе лишний раз старался не дёргать её, чтобы самому разобраться в себе.

«Лишний раз не дёргать…», — даже по моим меркам уже перебор к наёмному персоналу.

Что из себя представляет Стоянова Августина Леонидовна из достоверных источников?

Помог мне в этом расследовании не детектив, а телефонный