Эта точёная фигурка, короткая юбка, из-под которой периодически промелькивала полоска кожи. Там в клубе мне хотелось стать её чулками, чтобы постоянно трогать её ножки. Крышу сносит просто пиздец. Но держусь. Итак, наломал дров в прошлом. На следующее утро, когда протрезвел, Добрыня очень толково объяснил, чем это может обернуться для меня. Но Лика не заявила в полицию. А потом и совсем исчезла. Сколько раз я приходил к её дому. Хотел всё объяснить, но разве это объяснишь?

И сейчас зачем-то наговорил ей, что она сама виновата. Наверное, правильнее было бы извиниться перед ней, но даже не представляю, как это сделать. Бухнуться на колени? Я сам себя перестану уважать, да и Лика тоже.

Снова прячусь в тени, отсюда хорошо наблюдать за ней. Чувствую себя маньяком, но не могу отказать себе в этом удовольствии. Хотя бы смотреть. Прикасаться к ней запрещаю, чтобы не сорваться. Да и она сама не даёт. Стоит только момент в клубе вспомнить, когда положил руку ей на спину, как она дёрнулась.

Опять она кусает нижнюю губу. Член стоит весь вечер, а от одного её невинного прикусывания губки, каменеет ещё больше.

В ней охуенно всё: и запах, и фигура, и личико. Даже острый язычок, которым она научилась пользоваться, заводит.

А может, украсть её? — в голове промелькивает шальная мысль. — Увезу, и на хуй отцовское наследство не нужно. Бывают же браки по принуждению. Запру в комнате и будет моя.

Но как бы ни была эта мысль приятна, отвергаю её. Не хочу, чтобы Лика ненавидела меня всю жизнь. От одного её вида, когда зрачки расширяются и трясётся, как листочек уже не по себе. Не страх мне хочется видеть в её глазах, а желание. И весь этот фарс с фиктивным браком только чтобы её к себе привязать и помочь. Она ведь помощь не примет. Гордая сильно. Конечно, можно было что-то ещё придумать, но я не силён в замысловатых планах. Бес по этим делам лучше меня. Мне легче нос сломать кому-нибудь, чем уговорить.

Сколько себя помню, только так и спасался. Все, кто встречался со мной на разборках, знают, что кулак Алекса припечатывает надолго. Это Лика знает моё имя да парни, а в других кругах я известен, как Алекс.

— Вот мой дом. Остановите здесь, — подпрыгивает Лика на сиденье. — Не хочу, чтобы мама видела, что я на машине домой приезжаю.

Поворачивается ко мне, объясняет, но, увидев мой взгляд, опускает глаза. И я в который раз матерю себя за то, что распустил руки шесть лет назад.

Сам не знаю, что на меня тогда нашло. Выпили тогда до хрена. У Цыгана мать умерла, вот и провожали её. Ведь специально ей не звонил, как чувствовал, что могу не сдержаться. И да, я в какой-то степени злюсь на неё. За то, что пришла в тот день. Сидела бы дома. Не появись она тогда в комнате, мне бы крышу не сорвало.

— Валера, останови, — командую водителю.

Тот тормозит на парковке, перед другим домом. Открываю дверь, выхожу. Подаю руку Лике, но она смотрит на неё, будто ей я змею подсунул. Выскакивает сама. Едва не растягивается перед машиной на льду. Рефлекс срабатывает быстрее, чем я успеваю осознать. Ловлю ей как раз за секунду до того, как она чуть не врезается лбом в асфальт. Поднимаю и ставлю на ноги.

— Спасибо, — бормочет Лика и пытается вырваться из моих рук. А я не могу их расцепить. Хочется сжать их ещё сильнее, прижать к себе и попробовать на вкус её пухлые губы.

— Рам, пусти! Я сейчас закричу, — в голосе истеричные нотки.

Боится моя девочка. Меня боится.

— Стоишь? — делаю вид, что держу её только для того, чтобы опять не упала.

— Стою. Крепко стою. Можешь отпустить.

Надо отпустить.

— Сегодня в ночь опять? — тяну время. Я итак знаю, что она каждую ночь работает.

— Да, в ночь.

— Тогда вечером жду ответа.

— Я тебе уже ответ сказала.

— Лика, подумай хорошо.

— Отпусти.

Расцепляю руки, убеждая, что до вечера она сбежать не успеет. И всё равно в груди тоскливо, когда смотрю, как она бежит к своему подъезду. Будто больше её никогда не увижу.

Сколько я ругал себя, сколько пытался забыть её, баб сколько было, а она одна в башке засела. И не выгнать её оттуда. Всё бы для неё сделал. В бриллианты одел с ног до головы, если бы попросила, но я то знаю, что не попросит. И на фиктивный брак не согласится. Но я хотя бы попытался. Мне и клуб-то этот побоку, никуда не упёрся. Просто здесь Лика работает. А значит, придётся выполнить условие отца и стать Алмазовым. Ненавижу эту фамилию. Ещё когда маленьким был, мечтал, что отец приедет с кучей игрушек, машинок, завалит подарками, свозит меня в Дисней-лэнд. А потом понял, что он никогда не придёт. Мать не скрывала его имя. Я знал кто мой отец с младенчества и гордо рассказывал друзьям в садике и в школе, когда меня звали безотцовщиной. Но вместо того, чтобы начать меня уважать ребята просто били толпой. Запинывали до кровавых соплей. Пока за меня Даня во втором классе не заступился. Так и дружим с ним, с того времени. Он моё мерило справедливости. Только его взгляд или слово могут меня остановить, потому что ни разу он не поступил против совести.

Как только вижу, что меховой помпон на шапке Лики исчезает за подъездной дверью, сажусь в машину.

Командую Валере гнать к отцовскому дому.

Пора сообщить Алмазову старшему, что я готов принять его условия.

Глава 9

(Лика)

Пытаюсь всунуть ключ в замок, но руки так трясутся, что попадаю только с третьего раза. Два щелчка. Распахиваю дверь.

Наконец, я дома.

Прислоняюсь спиной к стене и выдыхаю.

— Случилось, что? — шепчет мама, выглядывая из комнаты. — Так неслась, будто черти за тобой гонятся.

Ощущение на самом деле было такое, только не черти, а мой личный демон.

— Нет, нет Мам, всё хорошо, просто на улице холодно. Матвейка ещё не проснулся? — спрашиваю маму и начинаю раздеваться.

У меня в запасе полчаса. Надо попить чаю, разбудить сына, отвести в садик, и к восьми успеть в универ. А пока еду до него надо успеть почитать конспекты, чтобы освежить память, благо домашку не задавали.

Шесть лет назад, когда мы решили