Путь свободен!

Глаза привыкли к темноте, и я теперь могла рассмотреть его. Может, и не так хорошо, как при свете, но и в этом таилась своя прелесть. Это было… да, это было как магия белой ночи - таинственной, загадочной, мистической. Мне вдруг показалось, что город смотрит на нас через огромные незашторенные окна и кивает одобрительно: да, так, продолжайте.

Его руки легли мне под грудь, собирая ее в ладони, сжимая между пальцами соски – твердые, немного болезненные от желания, словно обожженные солнцем.

- С ума сойти, - прошептал он, обводя их вокруг. – Откуда ты взялась вообще? Спустилась с девятого неба?

Ничего не ответив, я потянула трусы вниз, выпуская член на свободу – совсем чуть-чуть. Головка словно выглянула из них с любопытством: что там происходит вообще, а? Я накрыла ее ладонью, чуть прижала. Теплая, бархатистая, чуть влажная…

Яркий острый флеш, вспышка, но не из прошлого, а из будущего. Как она раздвинет мои губы, текущие соком, и скользнет внутрь…

Похоже, Багира поймал этот сигнал, считал, расшифровал. Его ноздри дрогнули, губы приоткрылись. Держа одну руку по-прежнему у меня под грудью, двумя пальцами второй вошел во влагалище, плавно, глубоко. От них разбежались во все стороны крохотные искорки наслаждения, обещая вернуться обратно мощной вспышкой.

Вытащив пальцы, он посмотрел на меня в упор, чуть прищурившись. Словно спрашивал: ну, угадаешь, чего я хочу? Поднес их к моему рту, и я приоткрыла губы, впуская его, замыкая электрическую цепь.

Вкус – мой вкус! – острый, горьковато-соленый, на его пальцах, на моих губах, на языке. Такой же острый и горький запах. И снова это томительное ощущение сочащейся между ног влаги – тепло и скользко. Как будто в ствол сосны вонзили нож, а потом вытащили, и она истекает смолой, чтобы заполнить эту пустоту.

- Я сейчас, - Багира словно кистью мазнул языком под моей нижней губой, по подбородку.

Проводив взглядом его серебристо блеснувшие спину и ягодицы, я подошла к окну. Пробираясь через приоткрытую створку, ночной ветерок холодил разгоряченную кожу. Подоконников не было, окна начинались почти от пола и шли до потолка. Я прижалась к стеклу всем телом, глядя на фонари во дворе.

Как бабочка к огню, подумала, дрожа от холода и нетерпения.

Глава 9

Он обнял меня сзади, одна рука снова легла под грудь, вторая на живот, рисуя мизинцем треугольник.

- Красиво, - шепнул, касаясь губами виска.

Я не знала, что он имел в виду, но подумала: и правда красиво. Стоять вот так, обнявшись, обнаженными, над спящим городом. Растворяясь в магии белой ночи.

В запах, сотканный из множества нитей, вплелась еще одна – скользкая и прозрачная, раздражающая ноздри.

Латекс. За этим и выходил? Значит, беспокоиться не о чем.

Рука Багиры нырнула между бедер, пальцы разошлись веером, заставляя меня раздвинуть ноги. Другой рукой он надавил на поясницу, и я послушно нагнулась, упираясь ладонями в стекло. Член мягко коснулся губ, словно искал путь вслепую. Я вдыхала коротко, как будто всхлипывала, замирала, потом долго и судорожно выдыхала.

Ну же! Ну!!!

Но ему, похоже, нравилось дразнить меня. То чуть подавался вперед, нащупывая головкой вход, то отступал, медленно скользя по клитору. Я уже скулила, как щенок, еще шире раздвигала ноги и наклонялась ниже, всей позой даже не говоря, а крича: ну давай же! Трахни меня, черт тебя побери!

Толчок был таким сильным, что я вскрикнула, но не от боли, а от неожиданности и удовольствия. Багира вошел глубоко и плотно, заполнив меня собою без малейшего зазора. Как будто соединились два кусочка пазла. Мои стоны и его хриплое дыхание сливались в одну мелодию, но мне никак не удавалось подстроиться: он не позволял. То ускорял движения, входя до упора, то неожиданно замедлял и почти выходил.

Это был… рэгтайм? Да, пожалуй. Со своим особым - рваным, но четким ритмом, с острыми синкопами. Я все же поймала его, наклоняясь ниже, чтобы он мог войти глубже, потом почти выпрямлялась, словно выгоняя, но удерживая в последний момент.

И снова промелькнуло бледное такое: почувствуйте разницу. Мне не нужно было подгонять себя, подстегивать всякими мысленными картинками. Я полностью отдалась на волю этого течения, которое несло и кружило, захлестывало с головой. Наоборот, мне приходилось даже чуть придерживать себя, чтобы растянуть наслаждение, не кончив слишком рано.

Я была уже на грани, и Багира почувствовал это. Замер на секунду, вышел и развернул лицом к себе. Поцелуй – долгий-долгий, затяжной, такой, что не хватало дыхания. Привстав на цыпочки, я прижималась животом к его члену – твердому, горячему, снова гладила спину и бедра.

Подхватив под ягодицы, он прижал меня к стене. Обвив руками его шею, а ногами талию, я почувствовала себя той самой бабочкой – которая летела на свет, а попала на булавку. И на булавке ей определенно нравилось. Правда, о том, что будет потом, она не думала.

Что будет, то и будет. Скорее всего, ничего. Но это потом, а сейчас…

А сейчас мы слились в едином рывке: быстрее, быстрее – к финишной ленточке. И вот он – главный приз, один на двоих, мучительно сладкая судорога в последнем стоне, яркая, как звездопад в августе…

Багира на руках отнес меня в ванную, мы стояли под теплыми струями в просторной душевой кабине, намыливали друг друга, ласкали и… отдалялись друг от друга так же стремительно, как до этого неслись навстречу.

Я поглядывала на него из-под упавших на лицо прядей волос, как из укрытия. Может быть, его руки и были со мной – на мне, во мне, но сам он – где-то очень и очень далеко. И появившаяся внезапно скорбная складка у рта подтвердила, что ему точно не меньше тридцатника. А в этом возрасте…

Его пальцы сжали сосок в грубоватой и какой-то рассеянной ласке, спустились по животу ниже. Запрокинув голову и прижавшись затылком к холодному кафелю, я все же додумала мысль.

В этом возрасте мужчины обычно либо женаты, либо в отношениях. Или уже разведены. Это в романах секс с незнакомцем – как сферический конь в вакууме. А в реале у каждого незнакомца свой багаж. Тоже очень реальный. Вряд ли