- А тебя?

На самом деле я вовсе не хотела этого знать. Пусть бы уж лучше оставался для меня Багирой, чем каким-нибудь Славиком или Толиком. Но раз уж спросил, для паритета пришлось поинтересоваться.

- Артур, - ответил он.

Мне здорово не нравилось это имя, казалось пошлым и претенциозным, но… стоило признать, что ему оно как раз очень даже подходит. И с Багирой монтируется.

В торце дома оказался въезд в подземный паркинг. Поставив машину на стоянку, Артур… нет, к черту Артура! Багира потащил меня за руку к лифту. Поднимался тот медленно и торжественно, как католический хорал под своды собора. Я стояла, закрыв глаза и запрокинув голову, а губы Багиры так же медленно опускались по моей шее – от уха к вороту футболки. Его рука тяжело легла мне на грудь, и соски тут же потянулись навстречу пальцам, твердо и остро пытаясь протереться сквозь тонкий трикотаж.

«Трикотаж… три кота ж…» - дремотно муркотала я про себя и тоже тянулась к нему вслед за сосками - грудью, животом, лобком. Совершенно бесстыже, без малейшей капли стеснения.

- Хочешь? – шептал он мне на ухо с интонацией змея-искусителя, влажно и горячо касаясь губами мочки, лаская ее кончиком языка.

- Хочу, - растекалась я медовой каплей, разогретой солнцем.

Мягко, почти бесшумно разъехались двери, и почудилось в этом что-то невыразимо эротичное. Да мне во всем сейчас виделась сплошная эротика, то хардовая и откровенная, то едва уловимая, как фривольный намек.

Багира открыл дверь и втолкнул меня в темную прихожую.

- Ну вот ты и попалась…

Наверно, мне должно было стать страшно, но нет. Инстинкт самосохранения умер с прежней Аней. Я стояла и улыбалась, как идиотка, которое наитие свыше подсказывает: ничего плохого не произойдет. Наоборот, будет так хорошо, что…

Как именно хорошо, я представить не успела, потому что наклонилась развязать шнурки на ботильонах. Заодно провоцируя откровенной позой. Вряд ли Багира нуждался в подобных поощрениях к действию, но охотно воспользовался, стиснув крепко мои ягодицы, а потом пробираясь между ними и вминая грубую ткань в возбужденно набухшие складки.

У молнии, когда ее расстегивают, совершенно особый звук. Обычно на него не обращаешь внимания. Но только не тогда, когда она разбегается, раскрывается под пальцами мужчины, прокладывающего путь во святая святых. Тогда этот звук похож на магическую песню-заклинание, открывающую все замки. И вот уже эти пальцы пробираются под тонкое кружево, раздвигают губы, ласкают клитор, отзывающийся острой морзянкой наслаждения.

Бледной тенью, быстрым облаком по ночному небу пробегает мысль, что грязные руки – источник гинекологических проблем. Но ведь это будет потом, правда? А сейчас…

А сейчас Багира тащит меня за руку в комнату – надо думать, гостиную, огромную, с панорамными окнами и угловым диваном. К этому самому дивану и тащит.

А может, это темный ангел, которого мне послали для утешения? Не зря же померещились два черных крыла у него за спиной.

Неважно, кто он. Важно то, что сейчас будет.

Позволив ему раздеть меня, я потянулась к его ремню.

Глава 8

Все-таки когда у тебя больше десяти лет один и тот же мужчина, а других и вовсе не видела в раздетом виде живьем – порно не в счет, - от сравнений, вольных или невольных, никуда не денешься. И тут главное – в чью пользу эти самые сравнения.

Я словно мстила Пашке, мысленно обращаясь к нему.

Знаешь, Дроздов, пока человека любишь, он для тебя лучше всех. Даже если объективно это и не совсем так. Но оказалось, что любовь можно убить в одночасье. Даже нет, в одноминутье. Правда, для этого она уже должна быть на последнем издыхании. Наша такой и была. Твоя утонула первой, а моя еще барахталась, как щенок в пруду. И ты помог ей захлебнуться. Оказалось вдруг, что не осталось ничего – кроме сожаления и недоумения. И какого-то детского удивления, что другой мужчина, о существовании которого несколько часов назад даже не подозревала, легко обходит тебя на вираже.

Багира стоял, чуть расставив ноги, и наблюдал за мной из-под прикрытых век: я видела, как ловят отблеск уличных фонарей его глаза. Запах кожи, смуглой, в легкой испарине, сводил с ума. Хотелось провести языком, тонко и остро, самым кончиком – попробовать его на вкус.

Расстегнув молнию, я чуть приспустила джинсы, положила ладони на бедра, и его руки накрыли мои. Мягко, едва заметно подтолкнули, обозначив направление.

Продолжай, не тормози!

То, чего я не могла рассмотреть в полумраке, дорисовали пальцы и распаленное воображение. В этом моем архиве было много разных картинок, которыми иногда приходилось подстегивать разленившееся либидо. Например, меня дико перло от той плавной линии, которой мужская спина стекает к ягодицам. Две ямочки чуть ниже поясницы, две небольшие впадинки по бокам, которые так и тянет заполнить ладонями. А потом чуть сместить их назад, провести по крепким, мускулистым выпуклостям…

Я словно дразнила и его, и себя, легко касаясь кожи подушечками пальцев. Спустив джинсы еще ниже, пощекотала в той чувствительной точке, где ягодицы расходятся надвое, потом провела две дуги под ними.

- А ты знаешь, - хрипло шепнул Багира, - у меня не только задница есть.

- Шутишь? – я изобразила неподдельное изумление. И недоверие.

- А ты проверь.

Выбравшись из джинсов, он чуть подался назад, предоставляя возможность убедиться в истинности его слов.

Пашка носил свободные боксеры, а если позволял покрой брюк, то и семейники. В облегающих трусах ему было некомфортно. Комфорт, конечно, дело важное, но выглядел он в своем бельишке… в общем, надо было быть женой, чтобы закрывать на это глаза.

Темно-синие брифы Багиры – вот что было убийственно сексуально. Он не соврал: в домохозяйстве у него имелась не только роскошная задница.

Как-то я задала в поиск по картинкам садовое растение эремурус и случайно – или нет? – кликнула по следующей в выпадающем списке эрекции. Помимо коллекции стояков au naturel мне предложили полюбоваться на подборку боевых членов, упакованных в трусы. По правде, это оказалось даже интереснее, поскольку будоражило фантазию. С ней у меня все было в порядке – в отличие от ее воплощения на практике.

Назвав меня бревном и рыбой, Паша не так уж далеко ушел от истины. Но в полной мере я осознала это именно сейчас. В тот