– Мы сделали это не ради благодарности или... – начал Ефрем.

– Нет, я знаю, – заверил его Ник. – Вы оба считаете меня частью своей семьи, и я тоже так считаю, но все же... если я могу что-то сделать для вас, я хочу это сделать, и это, – сказал он, жестом указывая на мужчин в костюмах из банка, – это то, что я могу сделать.

– Что ты сделал? – задыхаясь, спросил Ефрем.

Ник повернулся к помощнику управляющего банком, который совершил поездку на ферму.

– Мистер и миссис Шелтон, – заговорил мужчина, сидевший посередине, – мистер Мэдисон погасил закладную на ферму, а также выкупил у Даттонов участок, о котором вы вели переговоры, так что теперь, как вы и хотели, ваша собственность простирается до реки.

Гвен и Ефрем повернулись к Нику, и на их лицах отразились абсолютный шок и благоговение. Когда я посмотрел на них, я понял, что именно это доставило бы мне удовольствие - иметь деньги и в одно мгновение воплощать мечты дорогих мне людей.

– Это слишком, – прошептала Гвен, сделав несколько вдохов и схватившись за сердце, когда ее рот открылся.

– Ник, ты... – Ефрем задыхался и стоял, ухватившись за край стола. – Ты не можешь просто... Это больше, чем мы могли бы принять, и... Ник.

Это было забавно, и когда Ник взглянул на меня, я вздернул брови. Восторг на его лице был мгновенным.

– Просто подпишите, пожалуйста, – сказал им Ник. – Вы сделаете меня очень счастливым, и на самом деле это больше для меня. Так я не буду чувствовать себя виноватым, если вы не увидите меня до следующего сентября.

Они просто уставились на него.

– Это плата, – сказал я им, подмигнув. – Отпустите его с крючка, ладно?

После этого они расписались, потому что действительно, когда кто-то делает тебе самый большой в твоей жизни подарок, нет смысла стоять и сомневаться в своей удаче.

****

Ефрем и Гвен были умными людьми, поэтому не стали ничего объявлять, а детям решили не говорить до тех пор, пока Ник не уедет. Никто не хотел, чтобы на рок-звезду вдруг посыпались просьбы о деньгах. Это было правильным решением.

Ник должен был участвовать в съемках со съемочной группой Netflix, и они хотели, чтобы он был на улице, гулял по лугу, купался в солнечных лучах, а дальше все становилось только более торжественным и артистичным.

Пару часов спустя я сидел на крыльце вместе с Ефремом и раздумывал над тем, чтобы позвонить маме и рассказать ей новости о нас с Ником, хотя я был уверен, что она уже знает, когда услышал знакомый грохот и вскинул голову.

– О, – сказал Ефрем, усмехаясь. – Ты один из этих?

– Простите? – рассеянно спросил я, наблюдая за проезжающим мимо мотоциклом.

– У тебя все так же плохо, как у Ферриса.

Я слушал или точнее пытался слушать. Мне было трудно сосредоточиться, когда я снова взглянул на потрясающий мотоцикл, который несколько минут назад проехал мимо дома, а затем исчез по дороге справа, чтобы внезапно появиться снова и свернуть во двор на противоположной стороне улицы.

– Ну что, пошли? – с ухмылкой предложил Ефрем.

Я встал так быстро, что качели на крыльце, на которых я сидел, отлетели назад, ударились о стену дома и сломали бы меня к чертовой матери, если бы я не отошел с дороги.

– Это да, – поддразнил он меня, наклонив голову.

Не отставая от Ефрема, мы перешли на другую сторону улицы, и передо мной открылся потрясающий вид на мотоцикл вблизи.

– Ефрем, – весело поприветствовал дядю Ника мужчина, и, когда мы подошли достаточно близко, оба пожали друг другу руки.

– Феррис, – ответил Ефрем, вернув теплоту в тоне, очевидно, эти двое были друзьями. – Это Локрин Барнс, – сказал он, представляясь. – Лок, это Феррис Бичем, владелец того, что ты так жаждешь.

Мистер Бичем фыркнул, а когда я протянул ему руку, крепко пожал ее.

– Ты желаешь мою девочку, сынок?

– Да, сэр, – искренне заверил я его, присев на корточки, чтобы иметь возможность рассмотреть все величие мотоцикла. – Конечно, желаю.

– А знаешь ли ты, кто она?

– Знаю, – выдохнул я, всерьез потрясенный. – Это Indian Chief Deluxe 1999 года в состоянии, похожем на идеальное.

– О, – сказал он, его лицо расплылось в широкой улыбке. – Этот человек разбирается в мотоциклах. Не пускай слюни на краску, слышишь?

– Нет, сэр, – сказал я, поднявшись через несколько минут, чтобы встретить его веселый взгляд. – Спасибо, что позволили мне увидеть ее вблизи.

Он кивнул.

– Как давно ты ездишь верхом?

– Двадцать лет, – ответил я. – Свой первый Kawasaki я купил в пятнадцать лет. Я работал все лето, чтобы собрать на него деньги, а потом пришлось искать запчасти.

– Какой именно? – я мог сказать, он был действительно заинтересован.

– Kawasaki H2 Mach IV 1975 года, – с гордостью сказал я. – Мой четырехгаллоновый бак не очень далеко меня уносил. Не могу сказать, сколько раз я толкал этот мотоцикл.

– Но тебе он нравился, – сказал он так, будто был уверен, что это так.

– Конечно, – насмешливо ответил я, – он был быстрым.

– А что у тебя сейчас?

– Triumph Bonneville T120.

– О, это здорово.

– Он такой, – заверил я его, ухмыляясь. – А в отапливаемом гараже, где я его храню, теплее, чем в моей квартире.

– Это потому, что у тебя все приоритеты в порядке.

– Да, сэр.

Он взглянул на Ефрема.

– Он мне нравится.

– Да, – согласился Ефрем, кивнув. – Мне тоже.

– Ну что ж, – сказал мистер Бичем, жестом указывая на мотоцикл. – Поехали.

Я стоял как идиот, потому что всерьез думал, что он меня разыгрывает.

– Нет? Ты не хочешь прокатиться на ней до приезда моего покупателя?

– Вы продаете свой байк? – ужаснулся я.

– Нет, – сказал он мне, и его