– Какая скукота. Куда уж более упорядоченной должна стать твоя жизнь? – говорит Генри, снимая с моего плеча сумку с книгами и перекидывая через свое.

Я не утруждаю себя ответом, потому что он понятия не имеет, сколько недописанных и недодуманных глав сейчас пылятся в моем ноутбуке. К тому же мне нужно набрать ту главу, которую я по какой-то причине решила написать от руки. Предполагалось, что мой первый черновик уже будет готов, и следующие пару месяцев я смогу потратить на редактирование, прежде чем отправить роман на конкурс в марте. Но я до сих пор не закончила вторую часть, и одному богу известно, что произойдет, когда я дойду до третьей.

Я настолько отстала, что решила относиться к тому, что работаю в рождественские праздники, как к благословению, а не разочарованию, и что, когда начнется учеба, я снова стану внимательной и организованной, какой была раньше.

– Да, я с ним согласна. Ты одна из самых собранных людей, которых я знаю, – говорит Аврора, поворачиваясь к Генри. – Но, говоря о людях, чья жизнь совсем не организована… Как ты справляешься с душераздирающей паникой? Когда у тебя последний экзамен?

– Для человека, остро нуждающегося в психотерапии, ты слишком предвзято относишься к моему выбору, – говорит Генри, и пока я едва сдерживаюсь, чтобы не ахнуть, Аврора смеется. – Сегодня днем, и я на самом деле не волнуюсь.

– А еще я думаю, что врать – это весело. – Она смотрит на экран своего телефона и улыбается. – Расс только что написал, что закончил. Мы собираемся за покупками к Рождеству. Тебе нужно, чтобы я что-нибудь для тебя купила?

Поначалу я думаю, что она обращается к Генри, но потом понимаю, что Аврора смотрит на меня.

– Прости, что?

– Ты уже закончила со своими рождественскими покупками или тебе нужна помощь? Мы собираемся в торговый центр, но, если тебе нужно что-то конкретное, я могу воспользоваться услугой персонального помощника по покупкам, которым пользуется моя мама. Они завернут покупки в подарочную упаковку и отправят по почте в Финикс за тебя.

Знаю, в этом нет ничего особенного, но предложение Авроры застает меня врасплох. Она уже оказала мне огромную услугу, помогая с подарком для мамы от моих сестер и брата, когда они меня доставали. Я не ожидала, что она поможет мне с кем-то еще.

К тому же я вообще не припомню случая, когда кто-нибудь предлагал мне помощь на Рождество. Я всегда отвечаю за то, чтобы у всех были подходящие подарки друг для друга, и люди даже не задумываются об этом.

– Я уже все купила, но спасибо за предложение.

– Не за что! Напиши мне, если что-то вспомнишь. Пока, голубки.

Уходя, Аврора подносит телефон к уху, и когда она оказывается вне пределов слышимости, Генри наконец заговаривает:

– Мне нужно убить два часа. Хочешь нарушить со мной правило библиотеки о страстных обжиманиях? – У меня вырывается непроизвольный смешок, и Генри притягивает меня ближе, тоже смеясь. Он кладет руки мне на шею, нежно запрокидывая мою голову назад, чтобы я на него посмотрела.

– Как бы празднично и совсем несексуально это ни прозвучало, я пообещала поработать пару часов в «Зачарованном», чтобы помочь людям, которые начинают уезжать из города, с покупкой рождественских подарков в последнюю минуту.

Он дуется. В прямом смысле.

– Ты говоришь мне «нет»?

– Ты же сам постоянно повторяешь мне, что я должна говорить людям «нет».

Он проводит большим пальцем по моему подбородку.

– Я имею в виду всех остальных, а не себя.

– Ах, что ж, указания были нечеткими, поэтому отныне я буду отвечать «нет» на все, о чем ты меня попросишь.

– Но ведь этого не будет. Верно? Я собираюсь сводить тебя куда-нибудь, чтобы отпраздновать то, что я выжил после лекций Торнтона.

Мне кажется, что все на нас смотрят, но пытаюсь убедить себя, что это у меня в голове. Мы стоим так близко друг к другу, разговариваем приглушенными голосами, а Генри нежно касается моего лица. Не знаю, как до этого дошло, но я не хочу, чтобы это прекращалось.

– Я только что сказала тебе, что буду говорить «нет» на все, что ты попросишь, – шучу я.

– А я и не просил. – Я открываю рот, чтобы возразить, затем закрываю, потом опять открываю, но мне нечем возражать, потому что он меня подловил. – Почему ты ведешь себя, как золотая рыбка? В чем дело?

– Ты, Генри Тернер. Дело в тебе. Ты постоянно застаешь меня врасплох.

Он медленно наклоняется, ухмыляясь, и целует меня, вызывая дрожь во всем теле.

– Это хорошо?

– Да.

– Я ведь говорил, что ты не сможешь мне отказать.

– Что мне надеть? – спрашиваю я, по всей видимости, принимая его неприглашение без возражений. – Для наших планов позже.

Он заправляет прядь моих волос за ухо.

– То, что тебе нравится.

– Ты так помог своим советом.

– Знаю. Это один из моих многочисленных талантов.

⁂

День пролетел незаметно, и я рада, что не работаю в розничной торговле полный рабочий день.

В попытке отвлечься от хаоса, царившего в «Зачарованном», я попробовала поработать над своей книгой и из-за этого не успела найти туфли. Когда Генри входит в мой дом, в руках у меня только одна туфля. У меня практически слюнки текут при виде Генри в костюме и белой рубашке, пока я стою на коленях на полу у своего шкафа.

– Почему ты пялишься? – невозмутимо спрашивает он, прислонившись к дверному косяку.

– Не пялюсь! – возражаю я, хотя определенно это делала. – Ладно. Это костюм.

– Ты видишь меня в костюме каждую неделю.

– Это другой костюм. – Я не разбираюсь в мужской моде, но этот, похоже, был сшит специально так, чтобы подчеркнуть каждую мышцу его тела. Не слишком облегающий, но подчеркивающий его физическую форму. – Ты потрясающе выглядишь.

Он просто улыбается, и я принимаю это за знак согласия. Генри достает из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги.

– Я собирался нарисовать цветы, но подумал, что они, возможно, тебе уже надоели.

– Мне никогда не надоест то, что ты создаешь. – Я разворачиваю лист бумаги, который он мне протягивает, и вижу свой портрет. Я в своей гостиной, читаю книгу, держа на коленях Джой. Он похож на фотографию. – Ты нарисовал его по памяти?

– Да. Начал пару недель назад, но закончил вчера вечером.

– Мне казалось, ты сказал вчера вечером, что занимаешься! – восклицаю я более высоким, чем следовало бы голосом.

– Нет, я сказал, что занят работой. Я никогда