– Вон тот магазин!

– Который «Шик»?

– Ага.

Мы останавливаемся прямо напротив подсвеченной витрины закрытого бутика с неоновой вывеской на английском, в котором я не то что никогда не была, но и, проходя мимо, даже смотреть боялась в его сторону. Никогда не видела внутри людей, как будто это место было больше музеем, чем торговой точкой, и совсем не понимала, за счет чего такой бизнес живет. Ну кто будет покупать платья за такие деньги? Лучше уж слетать в Милан на шопинг или заказать у портного что-то конкретно под себя. Девочки вылетают из машины, я медлю, но все-таки выбираюсь на улицу. Плетусь за ними.

– Я же говорила, оно из новой коллекции! – слышу голос Веты и медленно шагаю в их сторону.

В какой-то момент замечаю платье, выставленное в витрине, приближаюсь, как завороженная, к нему. Это и правда оно. Похоже, по крайней мере. Да нет, точь-в-точь: та же кружевная оборка под грудью, тонкие бретели, шелковистый материал. Фасон, силуэт – все то же самое. И я отчетливо вижу яркую надпись «Новая лимитированная коллекция» на стене за манекеном.

– Бирки на твоем платье срезаны, но я сфотографировала его, глянь! – Вета показывает мне для сравнения снимок, и последние сомнения улетучиваются. – Сто процентов оно! Я постоянно на него залипала по дороге в школу. Машка из параллельного класса на спор заходила примерить, так ей не дали. Сказали, нет в наличии того, что ей бы подошло – все размеры, типа, в одном экземпляре. А стоит оно…

– Я вижу…

Тяжело сглатываю, глядя на ценник, кубиками выложенный на полу. Двадцать девять тысяч. Точнее двадцать восемь тысяч девятьсот девяносто девять рублей. В голове не укладывается. Это слишком много. Я могу сдать его и заплатить за полтора месяца обучения. Это слишком дорого, чтобы не отдавать ничего взамен. Не знаю, Лиза это или Данил, но…

– Я не могу принять такой подарок, – шепчу.

Смеюсь как-то нервно. Меня потряхивает от шока. Пячусь назад, пока не натыкаюсь на Розу, которая обнимает со спины.

– Еще как можешь, потому что ты, как никто, его заслуживаешь, – говорит самые нужные слова, которые я не надеялась услышать. Потому что очень эгоистично хочу оставить платье себе.

– Эх, и правда не того я парня отбивала, – вздыхает Вета театрально. – Даня точно купил бы мне косметику как у Али Конфеты.

После этого смелого заявления ей в лицо прилетает Ритина шапка. А следом и мы уже все смеемся и накидываемся на нее, в шутку намереваясь придушить.

Глава 21

Он

Светловолосые дела, о которых все слышали

– Этот что здесь забыл? – на весь манеж орет Савельев, завидев меня издалека.

А я сам не знаю. Была бы моя воля, не сунулся. Но после вчерашней выходки Лизы, которую я поддержал, отец взбесился не на шутку. Обвинил меня в плохом влиянии на сестру – пришлось выслушать целую лекцию. Ну а после на пальцах объяснил, что и кому я должен, – напомнил, так сказать. Поэтому я никогда и не просил у него помощи. И сейчас бы не стал, если бы мог обойтись без нее. Ради себя – точно нет.

– Завались! – хором отвечают ему пацаны из команды.

А я бесконечно повторяю в голове, что мне нужно сыграть хотя бы один матч, чтобы расплатиться с отцом. Всего один. Правда, зная его, могу предположить, что он обязательно придумает что-то еще, но все потом. Буду решать проблемы по мере их поступления.

Под пристальным наблюдением всей команды, что забила на упражнения, я подхожу к тренеру и тут же поправляю воротник футболки – душит меня. Нервничаю? Возможно. Потому что меня старательно игнорируют. Он греет ладони в подмышках (мы так шутили из-за его странной позы). Как всегда, в фирменной футболке с логотипом университета. Кажется, только он соблюдает все эти правила ношения формы. Физрук, что занимается с младшими курсами и ходит по пятам за тренершей чирлидерш, на прошлые пары в тельняшке явился, Тим кидал мне фото.

– Я должен сыграть в январе хотя бы одну игру, – заявляю ему.

Знаю, он обижен, но, судя по тому, что говорил Андрей, команде я нужен не меньше, чем они мне.

– И не объяснишь почему?

Мотаю головой:

– Это личное. Но вы знаете, что я не пришел бы, если б мог не приходить.

Кажется, слишком намудрил с формулировкой, потому что Михалыч – или, если говорить официально, Эдуард Михайлович – сильно напрягается, пытаясь понять смысл моих слов. Сейчас пар из ушей пойдет. На секунду морщина на его лбу разглаживается, когда, видимо, догадывается, но затем снова хмурится.

– Я не дам тебе использовать ни себя, ни парней, – категоричным тоном отвечает мне.

Я чего-то подобного ожидал, но все равно начинаю злиться. Прикрываю глаза, чтобы не начать скандал, но тут тренер вдруг продолжает:

– Если тебе нужно сыграть матч – будешь играть весь сезон.

И смотрит на меня так, чтобы понимал: лазеек нет, соглашусь – отвертеться не выйдет. А я… ну, я не то чтобы сильно скучал по тренировкам, но в целом… ладно, будет хотя бы куда энергию деть. В последнее время я слишком напряженный. По жизни.

Недолго думая, киваю ему и не успеваю ничего произнести вслух, как пацаны из команды во главе с Андреем разом наваливаются на меня: кто-то бессмертный ерошит мне волосы на макушке, кто-то хлопает по спине, кто-то в шутку бьет в солнечное сплетение, да так, что я пропускаю вдох.

– Эй, ну хватит! Да отвалите вы! – отбиваюсь от них, не переставая смеяться. Да, мы все ржем, пока кучка дерьма не подает голос.

– Не хочу прерывать ваши брачные игры, но, тренер… – Савельев выпячивает грудь колесом, заправляет волосы за бабский ободок, мерзко ухмыляется, будто знает, что у него в рукаве припрятан крапленый туз. – Я, кажется, ясно дал понять – или он, или я. Мой отец и декан…

Открываю рот, чтобы тупо заткнуть его, но не успеваю сказать ни слова.

– Ты мне тут условия не ставь, щенок! – вперед меня неожиданно орет тренер. Да так, что его голос эхом разносится по манежу и продолжает звучать еще секунд пять.

Савельев, слегка (как и я) охренев, меняется в лице, а парни, явно воодушевленные происходящим, быстро подхватывают тему.

– По